Алые песнопения. Клайв Баркер

в той норе, а крюки так и остались в теле.

      – Ты рассказал ему, где хранишь все манускрипты? – спросил Полтэш.

      – Мне цепь с крюком желудок через задницу тянула, так что да, Арнольд, рассказал. Я визжал, как крыса в капкане. А потом он бросил меня там, и та цепь с крюком медленно потрошила меня, пока он не побывал в моём доме и не снёс в храм все, что я припрятал. Помню, я так жаждал смерти, что буквально молил его добить меня. Я рассказал ему даже то, о чём он не просил. Мне хотелось лишь умереть. В конце концов, моё желание исполнилось. И никогда в жизни я не был так благодарен.

      – Иисусе! Увидь и зарыдай! – воскликнул Феликссон. – Взгляните на себя – разинули рты на его болтовню! Мы воскресили сукина сына не для того, чтобы слушать его сраные страшилки, а ради ответов.

      – Ответов захотел?! – рыкнул Раговски. – Тогда слушай. Возьми бумагу и запиши местонахождение каждого известного тебе гримуара, памфлета и предмета силы. Каждого. Рано или поздно он все равно получит нужную информацию. Лили, ты – у тебя ведь имеется единственная существующая копия «Жестокостей» Сендереггера, так?

      – Возможно…

      – Пиздец, женщина! – покачал головой Полтэш. – Он же пытается помочь.

      – Да. Имеется, – сказала Лили Саффро. – Она в сейфе под могилой моей матери.

      – Запиши. Адрес кладбища. Номер участка. Нарисуй чертову карту, если нужно. Главное, чтобы ему было не сложно искать. Тогда можно надеяться, что он отплатит той же монетой.

      – У меня нет бумаги, – пискнул Хейадат внезапно пронзительным, детским от страха голосом. – Кто-нибудь, дайте бумагу!

      – Держи, – сказала Элизабет, вырвав листок из записной книжки, которую она только что достала из кармана.

      Полтэш писал на конверте, прижав его к мраморной стене мавзолея.

      – Не понимаю, как это удержит его от манипуляций с нашими мозгами, – сказал он, рьяно покрывая конверт малопонятными каракулями.

      – Не удержит, Арнольд. Это всего лишь жест повиновения. Что-то, с чем никто из нас не был особо знаком. Но вдруг, – а я ничего не гарантирую – вдруг сработает.

      – О, Боже! – воскликнул Хейадат. – Я вижу свет в щелях.

      Маги оторвались от письма, чтобы посмотреть, о чем речь.

      Холодный голубой свет проникал в мавзолей сквозь узенькие щели между мраморными блоками.

      – Пришествие нашего гостя неизбежно, – сказал Раговски. – Элизабет, дорогая…

      – Да, Джозеф? – откликнулась она, не отрываясь от лихорадочного письма.

      – Будь добра, освободи меня, пожалуйста.

      – Одну минутку. Дай мне закончить список.

      – Будь ты проклята! Отпусти меня! – вспыхнул Раговски. – Я не хочу быть здесь, когда он явится. Не хочу больше видеть его ужасное лицо, никогда!

      – Наберись терпения, Джозеф, – сказал Полтэш. – Мы всего лишь следуем твоему совету.

      – Кто-нибудь, верните мне смерть! Я не могу снова пройти через это! Никто не должен переживать такое дважды!

      Свет, рвавшийся в мавзолей, становился всё ярче, и к нему присоединился скрип, с которым один