Девять совсем незнакомых людей. Лиана Мориарти

достигают выдающихся результатов, – сказала Джен.

      – Что ж, это хорошо.

      – Ага, – согласилась массажистка.

      – Значит, вы говорите, что некоторые методы, возможно, немного… – Фрэнсис пыталась подыскать подходящее слово. Она вспоминала отдельные негативные отзывы в Интернете.

      Раздался звон колокола. Он отдавался от стен с мелодичной властностью церковного, ясный и чистый.

      Черт побери!

      – Необычные? – поспешила продолжить Фрэнсис. – Я, видимо, просто слишком осторожна теперь, после того происшествия с интернет-жуликом. Обжегшись на молоке…

      Второй удар, более громкий, чем первый, врезался в середину этого клише, отчего начало фразы глупо повисло в воздухе.

      – Дуешь на воду, – прошептала Фрэнсис.

      Джен с силой нажала на плечи Фрэнсис ладонями, словно делала искусственное дыхание, и наклонилась к ней, так что Фрэнсис почувствовала ее теплое дыхание на своем ухе.

      – Не делайте того, что вам не нравится. Вот все, что я могу сказать.

      Колокол зазвонил в третий раз.

      Глава 9

МАША

      Когда колокол прозвонил в третий раз, директор «Транквиллум-хауса» Мария Дмитриченко – для всех, исключая налоговую инспекцию, она была просто Маша – сидела в одиночестве в своем кабинете на последнем этаже здания. Даже отсюда она почувствовала, как в доме воцарилось молчание. Маша испытала чувство облегчения, словно вошла в пещеру или собор. Склонив голову, она задумчиво разглядывала свою любимую завитушку в форме отпечатка пальца на поверхности белой дубовой столешницы.

      Шел третий день голодания, когда она потребляла только воду, а голодание всегда обостряло ее чувства. Окно кабинета было открыто, и она вдыхала великолепный чистый воздух, проникавший внутрь. Маша закрыла глаза, вспоминая, как она когда-то впервые вдыхала эти незнакомые волнующие запахи новой для нее страны: эвкалипты, свежескошенная трава, запах паров бензина.

      Почему она подумала об этом?

      Потому что бывший муж прислал ей вчера письмо по электронной почте – впервые за много лет. Она стерла мейл, не читая, но оказалось достаточно хотя бы на мгновение увидеть его имя, как оно проникло в сознание, а потому теперь самый слабый запах эвкалипта уносил ее на тридцать лет назад, превращая в человека, которым она была когда-то и которого теперь едва помнила. И все же она отчетливо помнила тот первый день, когда они так долго летели со всеми этими бесконечными пересадками – Москва, Дели, Сингапур, Мельбурн… Помнила, как они с мужем переглядывались, сидя на заднем сиденье микроавтобуса, дивясь всем этим огням. Как перешептывались, замечая улыбки на лицах совершенно незнакомых людей. Это было очень необычно! Такое дружеское расположение! Но потом – Маша первая заметила, – когда они отворачивали головы, их улыбки съеживались. Улыбка – пропала. Улыбка – пропала. В России люди так не улыбались. Если уж улыбались, то от всего сердца. Таким было первое впечатление Маши от улыбки вежливости. Улыбку вежливости можно считать замечательной, а можно – ужасной. Ее муж улыбался в ответ. Маша не улыбалась.

      Ну