Сестра! Сестра?. Сью Фортин

новостям.

      – То есть? – Я хмуро смотрю на мужа.

      – Неважно. Это я так, забудь.

      – Нет, что ты имел в виду?

      Люк встает, Хлоя так и висит на нем, как акробатка.

      – Вдруг Элис передумала, или еще что-нибудь… – Он пожимает плечами и отцепляет от себя Хлою. – Правда, забудь. Все будет хорошо, я уверен.

      Я молчу, думаю. Возможно, Люк прав.

      – Ладно, просмотрю одним глазком.

      Я сажусь на кровать и вхожу в почту с телефона. Значок скрепки указывает на то, что в письме есть вложение; содержимое загружается чуть дольше обычного. Я, не читая, прокручиваю экран сразу к вложению – там наверняка фотография Элис. Наконец-то я увижу, какой она стала. Я на миг зажмуриваюсь, вспоминаю маленькое личико сестры в заднем окне машины.

      Открываю глаза. Я удивлена: на фото не одна девушка, а две. Обе сидят на диване, улыбаются. Судя по расстоянию, это не селфи. Снято то ли фотоаппаратом с таймером, то ли кем-то третьим. У обеих темно-каштановые волосы, ниспадающие крупными волнами; разве что у одной они чуть короче. Обе девушки одного возраста, лет двадцати с хвостиком. Я увеличиваю изображение, хочу рассмотреть лица получше, особенно глаза. Где они, красивые голубые глаза, которые преследовали меня столько лет? Увеличенная картинка приобретает зернистость, и цвет глаз разобрать невозможно. Выше фотографии – подпись, Элис. И постскриптум. Я слева.

      – Элис, – шепчу я.

      – Которая из них? – заглядывает через плечо Люк.

      – Вот, слева.

      Хлоя, уже опущенная на пол, теперь играет туфлями из моего шкафа. Я улыбаюсь ей и спрашиваю у Люка:

      – Что думаешь? Мы похожи?

      – Трудно сказать, – присматривается он. – Возможно. Волосы одинаковые и еще, пожалуй, скулы. Кто с ней рядом?

      Я пробегаю глазами письмо.

      – Подруга, Марта. – Теперь я читаю письмо полностью, внимательно. – Вот черт.

      – В чем дело?

      – Элис хочет нас навестить вместе с подругой. – Я перевожу взгляд на Люка. – Зачем?

      – А что не так?

      – Ну, лучше бы сестра приехала одна. Хотя, может, она нервничает. И хочет, чтобы рядом был кто-то знакомый. – Я скорбно поджимаю губы; обычно так делают, когда хотят без слов продемонстрировать сочувствие. Еще можно напустить на себя горестный или смиренный вид. – Пойду скажу маме.

      Внизу я открываю письмо на компьютере, и мама начинает плакать. Она трогает экран, гладит изображение Элис.

      – Моя Элис, моя дорогая Элис… Поскорее бы обнять ее по-настоящему.

      – Она берет с собой подругу, – мягко напоминаю я. – Ты прочла?

      – Да. Ничего страшного. Если Элис хочет, то я не возражаю. Лишь бы она была счастлива.

      Мы с Люком переглядываемся над маминой головой. Он взглядом показывает мне – не обостряй. Как же я его люблю! Люк всегда понимает мои мысли. Он знает, что я сейчас думаю – надо же, мама совсем расклеилась! – и взвешиваю, не сказать ли ей чего-нибудь. Муж покачивает головой, и мне ясно – он советует промолчать.

      – Марион, распечатать