Скорая помощь. Душевные истории. Андрей Звонков

«Он ничего писать не будет, пусть они извинятся!»

      Главное условие: «Только пусть извинятся перед всеми на утренней пятиминутке».

      Ну что ж, они извинились.

      Когда доктор нашел в себе силы выйти на дежурство, фельдшера вышли и, потупив глаза долу, произнесли вразнобой:

      – Простите нас, Сергей Александрович. Мы были не правы.

      Патрацкий, еще не отошедший от аминазина, принял извинение. Он зевнул, погрозил им пальцем и сказал:

      – Вот это правильно. Не забывайте, что вы – фельдшера, а я – врач!

      Что удивительно, на аминазине его невроз прошел. Правда, ненадолго.

      Прошло еще недели две, и все вернулось на круги своя. Патрацкий опять бегал и чесался, кричал, что он врач и не позволит… А Двое-из-ларца, выкрасившие и забор, и фасад и перекрывшие крышу на подстанции, уже работали в другую смену, но всегда на разных бригадах.

      Я появился на подстанции за пару месяцев до ухода доктора Наполеона на пенсию и не испытал «удовольствия» работать с ним. Мы виделись по утрам, когда приходили или уходили с дежурства, здоровались.

      А вот Гошу с Сашей я знал весьма неплохо. Они оба поступили в мединституты и уже в перестроечные годы работали в московских больницах врачами. Один реаниматолог, другой то ли хирург, то ли уролог… потом их следы затерялись.

      О той истории они никогда не вспоминали и сами ее не рассказывали. Откуда я узнал? А как вы думаете? Ведь в ней был и еще один участник – водитель. Вот он-то мне и рассказал. Но я не очень ему поверил. Мало ли баек и побасенок рассказывалось? Всем верить – веры не хватит.

      В конце 90-х я однажды по работе приехал для встречи с заместителем главного врача психиатрической больницы на Потешной улице. Руководство поручило заключить договор о сотрудничестве наших клиник, и нужно было утрясти некоторые организационные вопросы к договору.

      Мы обсудили все необходимые темы и, закрепляя соглашение, разлили по 50 мл психиатрического коньяка.

      Чтобы поддерживать разговор, я припомнил эту историю, завершив ее словами: «Хотите верьте, хотите нет».

      На что психиатр, доктор наук, хлопнув пятьдесят граммов коньяка, улыбнулся и произнес:

      – А ведь это я его тогда положил.

      Синдром начальника

      Работал я в наркологической больнице. И дело было еще в советское время, но уже на границе. Летом, прямо перед самым ГКЧП.

      На прием приходит мужчина в темных очках.

      Шел он, чеканя шаг, по прямой, старательно, будто нес переходящее красное знамя. Судя по аромату, исходящему от него, дядя явно пребывал в многосуточном запое, но дошел сам.

      Дошел, увидел стул и сел.

      Сидит, руки на коленях.

      Смотрим мы друг на друга.

      Я жду, что он скажет. Задавать вопросы не спешу. Пусть первым начнет. Попросит помочь, откроет душу.

      Однако он молчит. Проходят пять минут, семь… молчит!

      Пытаюсь понять, чего он хочет, но он молчит. За очками глаз не видно. Я тоже молчу. Тут как