Скорая помощь. Душевные истории. Андрей Звонков

двор районного спецмедучреждения.

      Водитель включил свет в салоне, а Сашка вытянул пьяного из-под кресел на свет. На лбу и щеках его ясно отпечатались багровые каблуки.

      Абаев с водителем удрученно смотрели на пятна. Это был приговор возвращаться туда, откуда они приехали. Вытрезвитель теперь его точно не возьмет!

      – Но почему? Откуда они? – Водитель не понимал.

      – Оттаял, пес, – сказал Сашка. – Вот они и проявились в тепле. Теперь его здесь не возьмут. Поехали обратно в спецтравму. У него будто чечетку отбивали на роже!

      – Козёл! – непонятно кому сказал водитель.

      Еще один час прошел в мрачном молчании. По заявкам радиослушателей передавали французскую песню Дизайрлес «Вояж, вояж».

      Шаманы

      В «лихие» девяностые все крутились, как могли, чтобы как-то заработать. Сотрудники «Скорой» – не исключение. Кто договаривался с хроническими больными – ходить по квартирам, уколы делать и капельницы ставить (особенно внутривенные пользовались большим спросом, потому что поликлинические сестры обычно не умели), кто пьяниц капельницами лечил – выводил из запоя.

      Фельдшер Люся Шкребко, подрабатывавшая некоторое время в наркодиспансере, занялась кодированием алкоголиков с помощью серьезного препарата, который обычно использовали в анестезиологии во время операций. Препарат этот на пять минут блокирует всю мышечную работу, включая дыхание. Хирургам это свойство нужно, чтобы во время операции не возникало гальванического эффекта и обнаженные мышечные волокна от прикосновений металлического инструмента не дергались.

      Наркологи же разработали методику, которую назвали «кодированием» с помощью… вот тут мнение специалистов разошлись, потому что начинается полнейшая импровизация и каждый «дует» свое. Чем заковыристей будет сочинение о чудодейственном импортном и очень дорогом препарате – тем эффективнее окажется лечение алкоголика.

      На самом деле Люся препарат доставала в реанимационных отделениях за бутылку коньяка или коробку конфет.

      Препарат Люсей переименовывался в швейцарский «Прохиба бибитор», что с латинского переводится как «стой, алкоголик!», и теперь самым главным было убедить клиента в безотказности лечения.

      В диспансере и наркологических клиниках для этого разыгрывался целый спектакль с «профессорским» осмотром, важными консилиумами и непременным присутствием анестезиолога-реаниматолога во время процедуры.

      Люся эту интермедию называла шаманством и усмехалась: «Разве что в бубен не колотят!» Но сама тем же самым занялась, когда решила исправить ошибку природы.

      «Ошибкой природы» Люся называла себя, потому что, имея идеальную фигуру, она от Создателя, словно в насмешку, получила совершенно обезьянье лицо с оттопыренными ушами.

      Это порождало в ее душе острейший когнитивный диссонанс и даже мысли о самоубийстве, которые жизнерадостная Люся мужественно отгоняла. Она решила бороться. В Институте красоты ее осмотрел пластический хирург и объявил – за все придется заплатить пятьдесят тысяч долларов.

      Именно