Избранное. Стихотворения. Олег Филипенко

так хуже, чем поэт.

      Я в детстве, например, ударить

      мог девочку моих же лет.

      Пивца мне хочется, но с пивом

      сегодня попадёшь в наклад.

      От пива будешь видеть криво —

      так детям дяди говорят.

      Я отломил кусок колбаски,

      зелёный лук макнул я в соль

      и очутился словно в сказке,

      где только не было Ассоль.

      ЯНВАРЬ

      У магазина «Продуктовый»

      стоял продрогший человек.

      Он был одет в костюмчик новый,

      но почему-то кушал снег.

      А рядом женщина стояла

      с лицом, как алая заря.

      Мужчину за рукав держала

      и укоряла почём зря.

      Старушка продавала «Яву»,

      мужик, ещё в расцвете сил,

      мне предлагал Акутагаву,

      но слишком дорого просил.

      А в недрах, где-то под землёю,

      пронёсся электрички гул.

      Я поскользнулся и туфлёю

      воды студёной зачерпнул.

      Я выругался мрачно, грубо,

      соскрёб ногтём кусочек льда,

      к носку приставший, и сквозь зубы

      сказал себе: «Вот это да!

      Теперь по этакой погоде

      замёрзнет мокрая нога.»

      И побежал, и был на взводе,

      и вот уже стихи слагал.

      МАРТ

      ЕЩЁ В ПОЛЯХ БЕЛЕЕТ СНЕГ

      а уж в Москве и грязь и лужи.

      ЧТО Ж НЕГОДУЕТ ЧЕЛОВЕК?

      Ах, это просто он простужен.

      Простужен он. Но всё спешит

      доделать то, доделать это.

      А ночью видит он, хоть спит,

      как выпускается газета,

      где все четыре полосы

      чисты, как снег в полях. И следом

      уж видит капельки росы,

      он маленький, за ручку с дедом

      идёт меж трав. Кругом поёт,

      что может петь. А та газета

      порхает бабочкой, её

      зовут капустницей. И летом

      таких полно. И вот уже

      он просыпается от муки.

      Затем в кровати, в негляже,

      сидит и ловит ухом звуки

      ночного города. И гул,

      столь устрашающий порою,

      влечёт его поникший ум

      к самодовольному покою.

      АПРЕЛЬ

      Сосулька на асфальт упала

      огромная, как сталактит.

      А рядом женщина бежала,

      вон та, которая стоит.

      Она стоит и смотрит дико.

      Её лицо бело, как мел.

      Она сейчас не вяжет лыка,

      она забыла кучу дел.

      Но шок прошёл. Она умчалась.

      Я тоже, кажется, пришёл

      в себя от зрелища, – казалось,

      что было мне нехорошо.

      Вот уж действительно – нас случай

      на каждом вздохе лёгких ждёт.

      И тот из нас игрок везучий,

      кто всё живёт, живёт, живёт…

      Поёжился я от порыва

      струи воздушной – и бежать

      скорей в метро. И думал: диво:

      чуть солнце сядет – холодать

      пространство