Комбат по прозвищу «Снежный Лис». Владимир Першанин

Включать освещение было опасно, японцы вели огонь на любой отблеск. Кроме того, кто бывал на степной речке Халхин-Гол, знает, что по ночам там не дают жизни полчища комаров, мешая работать.

      Конечно, комары были не главной причиной. Шестаков дал отдых измученным, уставшим экипажам, зная, что утром наступление не планируется. В роте будут вестись ремонтные работы, и намечен подвоз боеприпасов.

      Однако через час людей разбудили и приказали срочно готовиться к маршу.

      – У меня «пятёрка» не на ходу, – доложил Шестаков.

      Командир роты знал ситуацию, но сделал вид, что не в курсе дела.

      – Ты что, машину не отремонтировал?

      – Когда? Запасную ось час назад доставили.

      – А почему ремонт не продолжили? – вскипел ротный. – Знаешь, что за это в боевых условиях бывает?

      – Знаю. Сейчас начнём ремонт, – огрызнулся Шестаков.

      – Попробуй только до рассвета не поставить машину в строй! Под суд пойдёшь.

      Танк к рассвету кое-как отремонтировали, и рота двинулась в наступление, поддерживая атаку стрелкового батальона. Целью атаки был захват одной из высот на берегу Халхин-Гола.

      Взвод Шестакова наступал на правом фланге. Толком не отремонтированный танк нужную скорость не развивал. Уходя от встречных снарядов, механик сделал резкий поворот, гусеница снова порвалась.

      Старший лейтенант воевал теперь за весь взвод, помощи ждать было не от кого. Пехота прижималась к его машине, единственной защите от пулемётного огня. Бронебойные болванки летели всё точнее. Шестаков с тоской осознавал, что атака обречена.

      – Бери правее – и полный газ, – скомандовал он механику.

      – Прикончат нас болванкой в борт! – крикнул сержант.

      Но команду выполнил. Крепко тогда рисковал взводный Шестаков, подставляя борт под снаряды. Только другого выхода не видел. Надеялся на мощный двигатель и скорость. Рассчитал, что корпус частично защищает гребень холма, и если проскочить сотню метров, то сумеет выйти во фланг.

      Над башней пронеслась одна и другая болванка. Фугасный снаряд снёс верхушку гребня, по броне лязгнули осколки.

      – Поворот! – толкнул механика ногой в лечо Шестаков.

      Выбрасывая из-под гусениц сухую глину пополам с песком, БТ-7 круто развернулся. За бруствером длинными очередями бил в его сторону станковый гочкис на треноге.

      Но это было полбеды. Хотя скорострельный гочкис всаживал очереди с расстояния ста шагов, наполнив машину лязгом и грохотом десятков пуль. Опасность появилась в виде более массивного танка «Чи-Ха» с пушкой калибра 57 миллиметров, недавно принятого японцами на вооружение.

      – Сучий хвост! – ахнул механик-водитель, увидев вражескую машину.

      Но экипаж «японца» не успел развернуть башню и корпус. Для машины весом пятнадцать тонн двигатель мощностью 170 лошадиных сил был слабоват. Снаряд «сорокапятки» пробил бортовую броню, высекая сноп искр. Башня, дёрнувшись, сделала четверть оборота, но старший лейтенант уже выпустил второй снаряд.

      Две