Ворота Сурожского моря. Сергей Мильшин

свово брата причащи сначала, а то он, поди, и отченаша не знает, – прокричали из толпы.

      Гринька, скрывая улыбку, отвернулся. Атаман хмыкнул, а Отченаш свирепо зыркнул на говорившего, но с мысли не сбился:

      – Кто тянуть станет, того к престолу Иоанна Предтечи боженька не допустит.

      Теперь хмыкнул ведун. Толпа возмущенно зашумела.

      – Да придем, чего ты?

      – Завтрева уже собирался.

      – Да все сходим, – миролюбиво улыбаясь, Иван Косой потер затянутый кожей глаз. – Так, казаки?

      – А то.

      – Верно говорит атаман.

      – Без причащения в бой не пойдем.

      – И без молитвы.

      – Отченашу-то научишь, а, Отченаш?

      Перекрывая голосом шум толпы, ведун проговорил громко:

      – А ежели кто не успеет к братцу моему, ко мне приходите, я и причащу, и фитиль куда надо вставлю.

      Отченаш выставил братцу здоровенный кулак. Гринька откровенно заржал. Толпа ответила мелким смешком. Обижать отца Отченаша не хотелось. Он из своих – казаков. В бою многих молодых за пояс заткнет. Да и ведун полезен Обществу, так лечить раненных, как он лечит, никто больше не может. Большая половина казаков когда-то побывала в умелых Гринькиных руках, и всех выходил, на ноги поставил. Вот и получается: братья, а богам разным служат. Но один вояка от Бога, другой врачеватель такой же. И тот, и другой – уважаемые в станицах казаки.

      Отченаш, задрав руку, широко перекрестил майдан. Потом, погрозив народу пальцем, ткнул брата в ответ. Все замечает, все помнит, старый. Ведун дурашливо ойкнул, сгибаясь, будто от боли.

      – А ну тебя, – не всерьез рассердился Тихон.

      Прижав крест ладонью, чтобы не качался, он первым полез по ступенькам. Несколько рук потянулись, намереваясь придержать пожилого батюшку. Отченаш лишь сердито отмахнулся. Прямо на толпу спрыгнул колдун Гераська. Там успели расступиться, и он приземлился удачно. Во всяком случае, парни никакой заминки не углядели.

      Космята наклонился к ближайшему казаку с мощной бордовой шеей:

      – Слышь, браток, а чего батюшку Отченашем кличут?

      Тот оглянулся, на парней глянули живые веселые глаза:

      – А он, акромя Отченаша, других молитв не знает и ее на все случаи пользует. Вот и прозвали, – казак оглядел внимательно слушающих ребят и, что-то подумав, добавил. – Да он не обижается. К Отченашу больше, чем к Тихону, привык.

      Косой снова заговорил, и казак быстро отвернулся, вытягивая шею. За общим шумом парни не услышали слов. Вероятно, опять что-то разъяснял. Лицо серьезное, ладонь на рукояти сабли. Иван кивнул куда-то в сторону барака, где жили парни, закончив речь короткой фразой.

      – Что за невольники-то? – крикнули из затихающей толпы, и ребята поняли – говорят про них. – Для нашего дела подходящие есть?

      – Есть! – Косой заметил новичков. – А вот и они сами. Мы их сейчас и спросим. – Он махнул рукой, приглашая ребят подойти поближе.

      Смущенные неожиданным вниманием, парни медленно втиснулись в расступающуюся толпу по направлению к помосту.

      – Давайте все сюда, – Косой указал на ступеньки.

      Первым по дробине поднялся