Капкан. Амелия Брикс

слова вызывают у меня смех. Знала бы она, сколько моя попа вынесла ударов. Хотя я сомневаюсь, что маленькому ребёнку действительно нужно это знать.

      Пятнадцать минут Таня рассказывает о моем распорядке дня на ближайший… год? Два? Сколько мне предстоит здесь жить? Вздыхаю и иду провожать ее до двери.

      – На столешнице я оставила тебе телефон. Позже Сережа привезет сим-карту. Элина, слушайся свою сестру, – целует дочь в щеку.

      Девочка послушно кивает, все так же держа в руках свою игрушку.

      – Буду поздно, – помахав нам рукой, тетя скрывается за дверью.

      Лина разворачивается и твердой походкой идет в гостиную. Я следом. Если что-то случится с этим ребенком, мне голову оторвут.

      Она берет пульт и, удобно расположившись на диване, включает телевизор.

      – Сначала завтрак, – напоминаю ей.

      Полностью игнорируя меня, она продолжает листать программы ТВ.

      – Ты слышишь меня? – строго говорю ей, а сама осматриваю комнату. Замечаю книжный шкаф, и мое внимание теперь приковано только к нему. Подхожу ближе и пробегаюсь подушечками пальцев по ряду книг. Они все такие красивые и новые. Мои глаза блуждают по полкам в полном восхищении. И их так много. Я чувствую радость, от предвкушения крохотной порции счастья в моей новой жизни.

      – Мои книги, – приятный момент разрушен.

      Оборачиваюсь. Лина стоит с серьезным видом, уперев руки в бока.

      – Конечно, – говорю я и иду на кухню.

      На столешнице замечаю лист бумаги и телефон. Сначала рассматриваю мобильный. Я бы вряд ли смогла позволить себе такой дорогой. Возвращаю на прежнее место и беру в руки лист бумаги. Пробегаюсь глазами по списку. Боже! Она расписала весь день по минутам. Это нормально? У каждого свои тараканы. Хотя, если подумать, она оставила ребенка с незнакомым человеком и, соответственно, волнуется. Ладно, что там у нас первое? Завтрак.

      Когда овсяная каша готова, я зову Лину. Бесполезно. Иду за ней. Она все также сидит на диване и смеется. Звонкий, искренний детский смех вызывает противоречивые чувства во мне. Я любуюсь девочкой со стороны, и меня постепенно накрывает грусть. Я знала, что так будет. Но упрямо подавляла в себе это чувство. Надо было остаться дома! Иду в комнату и начинаю заправлять постель.

      Из-за того, что я нервничаю, у меня все выходит криво. Бросаю одеяло и сажусь на кровать, схватившись руками за голову. И почему мама решила, что здесь мне будет лучше? Наоборот, я буду еще больше корить себя.

      – Я хочу кушать, – тоненький голосок вырывает меня из раздумий.

      Поднимаю голову и смотрю на белокурую девочку с растрепанными волосами.

      – Сейчас, – устало вздыхаю.

      Мы завтракаем, не разговаривая друг с другом. Изредка посматриваю на Лину,

      контролируя, чтобы она все доела. Глазами пробегаюсь по современной кухне и

      задумываюсь о том, как кардинально отличается жизнь моей мамы и ее сестры. Дочери, рожденные от одних родителей с разницей восемь лет и выросшие в одном доме, живут в абсолютно