Влюбиться в мужа заново. Полина Рей

мысль, которая мелькнула в моей голове, когда прочитала эти строки – не сделать ли мне Диме подарок в виде признания в том, что Элен и его жена – одно лицо? Я вспоминала то, что он писал несуществующей женщине и мне становилось нехорошо. Да, за этой маской была я. Но Элен была выдуманной, несуществующей. Неужели эта мифическая собеседница могла быть привлекательнее той, которая прожила с ним бок-о-бок столько лет? Которая знала обо всех его потребностях и желаниях?

      – А давайте бенгальские огни зажжём? – предлагаю я минут через двадцать после того, как все за столом затихают и перестают есть. Просто сидят и бездумно пялятся в экран телевизора.

      – А давайте! – поддерживает Лиза. Моя маленькая девочка, которая всё понимает. И я командую:

      – Дим, бери шампанское. Дана, отлепись от телефона. Пошли праздновать!

      Мы стоим на общем балконе двадцать седьмого этажа и смотрим на город. В руках у каждого – тонкая палочка, на конце которой сверкает брызгами огонёк. Внизу салюты, люди отмечают Новый год и весьма довольны жизнью. А я пью шампанское, изредка бросая взгляд на Диму, и вцепляюсь в бенгальский огонь с такой силой, что белеют костяшки пальцев.

      – Мам… можно я домой пойду? – не выдерживает Дана, и я киваю:

      – Идите, конечно. Мы с папой скоро будем.

      Не знаю, хочет ли Дима идти домой, но он остаётся. Подливает мне ещё шампанского, пустую бутылку ставит в угол, куда отправляются и потухшие бенгальские огни.

      – Слушай, Шарапов, а давай куда-нибудь смотаемся только вдвоём?

      Я не знаю, зачем я это спрашиваю. Равно как и не знаю, смогу ли действительно отправиться с Димой хоть куда-то, где мы проведём время вместе. Впрочем, этот вопрос больше похож на агонию. Знаю ведь, что ему этого не нужно, что откажется или согласится, но после изобретёт повод никуда не ехать. И всё равно не могу удержаться от вопроса. Это своего рода «душевный онанизм», как назвала бы этот вопрос Петрова. Только теперь понимаю, что она имела ввиду, когда говорила о нём.

      – Куда? – уточняет муж, опираясь на перила балкона и глядя вдаль.

      – Не знаю. Куда бы ты хотел?

      – И я не знаю. Сейчас в кровать вот хочу.

      – Со мной?

      Боже, мне пора переставать пить, а то вопросы, которые сами по себе вылетают изо рта, доведут меня до греха.

      – А ты тоже спать хочешь?

      – Неа. Не хочу. А ты уже спать?

      – Да. Я бы лёг.

      – А если я в гости поеду, ты не против?

      Он не отвечает сразу. Переводит на меня взгляд, в котором я замечаю удивление, но всё же отвечает коротко:

      – Не против.

      И я понимаю, что загнана в тесную клетку, в которой кислорода – ровно на один вдох. И я делаю его, жадно, глубоко, хватая, словно хрупкую соломинку, возможность уехать из дома и отправиться к Майе. Которая, к слову говоря, ещё не знает, что её сегодня ждут ночные визитёры.

      – Хорошо. Тогда я в гости. С Новым годом, Шарапов.

      – Слушай, если бы ты сама ко мне не приехала, я бы тебя вызванивать начала, – заявляет с порога Петрова, стоит только мне выйти из лифта