Терновая ведьма. Исгерд. Евгения Спащенко

она с трепетом ждала этого вопроса, догадываясь, что не сумеет соврать. Правда, волк был терпелив – будил ее по ночам, успокаивал, стерег тревожный сон до рассвета… Казалось, он и сам догадывается о причине кошмаров, потому молчит. Но игнорировать ночные истерики бесконечно Лютинг не мог.

      – Лучше выбросить все из головы… – Надеясь спрятаться от пытливого зеленого взгляда, принцесса укуталась в шерстяное покрывало.

      Волк продолжал смотреть, без слов требуя ответа. Пришлось говорить.

      – Сегодня, как обычно, я видела беловолосую девушку, слышала ее мысли. Когда-то она жила в Терновом дворце и нарекалась Исгерд, теперь мы зовем ее тьер-на-вьёр.

      Острые уши Таальвена с любопытством приподнялись.

      – Ее давние воспоминания овладевают мной по ночам. Всякий раз я вижу нечто иное, становлюсь свидетелем утерянного осколка прошлого…

      – Оно пугает тебя?

      – Нет. – Изольда мотнула головой. – Терновая ведьма не хочет, чтобы я знала о ее жизни. Но прервать сновидение не в ее силах. Зато она может изменить его. И чтобы вытолкнуть меня из собственных воспоминаний, насылает кошмары…

      – Тебе нечего страшиться, – ощерившись в сторону темных углов, заверил Таальвен. – Нет такой опасности, с которой я не смог бы совладать. Только скажи, что за чудовища преследует тебя в забытьи?

      Но нападать было не на кого. Комната дремала в уютных отблесках пламени, в закутках скрывался лишь сонный полумрак. И, холодея от звука собственного голоса, принцесса выдохнула сдавленно:

      – Мне снишься ты, Лютинг Мак Тир…

      Поначалу он не сумел растолковать смысла этих слов, а когда понял, что продолжения истории не последует, произнес сипло:

      – Я причиняю тебе вред?

      – Ты… – Губы Изольды дрогнули. Признание жгло язык не хуже тлеющих головешек.

      – Но ведь ты знаешь: я ни за что не обижу тебя! – воскликнул с досадой волк, незаметно переходя на рык.

      Ему невыносимо было думать, что девушка, пусть и во сне, боится острых клыков и когтей, серой звериной шкуры.

      Но вовсе не грозный облик приводил ее в трепет.

      – Ты приходишь как человек… – прошептала Изольда глухо.

      Выпытывать больше не имело смысла. И без пояснений очевидно: ничего хорошего в ее видениях не происходит. Таальвен проглотил противный комок в горле и обреченно сомкнул челюсти.

      – Посидеть с тобой до утра?

      Он по-прежнему был неспособен произнести то, что желал.

      – Посиди, – жалобно пискнула она.

      «Чтобы не пришел тот – другой… Чтобы он не глядел на меня голодным взором…»

      Лютинг вздохнул тяжело и устроился у горящего без каких-либо дров очага.

      – Ложись…

      И Изольда повиновалась, спрятав пылающее лицо в подушку.

      Дом требовалось нарядить, ведь семнадцатый день рождения случается раз в жизни. Потому Изольда и отправилась в долину, в надежде наполнить свое лукошко цветами. Из них можно сплести белые, голубые, алые гирлянды, а затем развесить прямо под потолком как флаги и