Анук, mon amour…. Виктория Платова

создавались. Их обрывки я видел и потом… – Я понижаю голос, лишний раз тревожить изуродованную тень живота Мари-Кристин мне не хочется.

      – Что же это было?

      – Платье для коктейля. И кожаный килт.

      – Почему же вы ничего не сообщили об этом следствию?

      – Меня никто не спрашивал. И я посчитал…

      – Удобная позиция, не так ли, мсье Кутарба? Ладно, оставим это на вашей совести…

      «На которой и клейма ставить негде», всем своим видом подчеркивает недомерок. Плевать я хотел на то, что ты обо мне думаешь!..

      – У вас есть соображения, как… как они там оказались?

      – Никаких. Платье было куплено сразу же после показа.

      – Кем?

      – Откуда же я знаю – кем? Какой-то русской, она никогда не была в числе наших постоянных клиенток. Залетная птичка. И сама покупка, скорее всего, была сделана случайно.

      – Кто-нибудь еще может подтвердить ваши показания?

      – Естественно. Думаю, вам стоит поговорить с нашими менеджерами по продажам, они наверняка ее вспомнят.

      Узкая полоска между ежиком и бровями бугрится, того и гляди, произойдут тектонические подвижки и мозги Бланшара брызнут наружу раскаленной лавой. На всякий случай я вжимаюсь в стул.

      – И вы могли бы описать эту… залетную птичку?

      – Скорее, лягушонка. Волосы из медно-красной проволоки и одна большая веснушка вместо лица. Незабываемое впечатление.

      – Значит, вы утверждаете, что какая-то рыжая русская купила именно это платье?

      – Да.

      – Больше вы ее не видели?

      – Нет.

      – Плохо, очень плохо… Плохо, что вы не сказали об этом сразу.

      – Меня не спрашивали, – я остаюсь абсолютно глух к стенаниям Бланшара. – И потом, это произошло в Париже, больше месяца назад.

      – А опознать ее вы могли бы?

      Опознать головастика не составило бы труда, знать бы только, в каком болоте он обитает. И почему мысль о рыжем чудовище до сих пор не приходила мне в голову? – ведь со дня смерти Мари-Кристин прошло уже две недели, примерно столько же времени я знал о страшной, перемешанной со внутренностями, начинке. Каким образом ошметки от эксклюзивного платья могли оказаться там? Одно из двух – либо рыжая знает убийцу… Либо… Но думать о том, что потешный головастик каким-то образом причастен к убийству, мне не хочется. Рыжие слишком импульсивны для таких изощренных, хорошо продуманных злодеяний. В них нет ни брюнетистого хладнокровия, ни блондинистой отстраненности. Странно, что убийце – кем бы он ни был – понадобилась именно «принцесса»; при удачном раскладе этот кусок шелка может задать делу новое направление и послужить неопровержимой уликой против него. Почему именно «принцесса» – ведь тряпок с растительным орнаментом в коллекциях Мари-Кристин предостаточно. И если уж убийца дал себе труд слямзить кожаный килт, то почему бы не умыкнуть заодно и какое-нибудь платье?..

      – …Вы слышите меня, мсье Кутарба? Вы бы могли опознать ее?

      – Без труда. Если вы ее найдете.

      Короткий, мясистый нос Бланшара вытягивается: он уже сейчас готов сорваться