Вверх по реке Оккервиль. Алексей Долгополов

сбудется вещее слово. Аминь.

      Соседом Игоря Северянина по солдатским нарам оказался молодой поэт (а впоследствии писатель) Леонид Борисов. Много лет спустя он вспоминал ночные беседы с будущим «королем поэтов». Борисов просил дать ему совет как начинающему литератору. Северянин сказал: «Начинают не поэты, а стихотворцы, то есть люди, которые всего лишь умеют рифмовать… Поэт начинающим не бывает, он берет сразу, как лошадь, с места, и пишет – как взял, так и пошел, вот как человек с тяжелой ношей». Борисов вспоминал, что Северянин разъяснил ему свой метод стихосложения: «А пишу я стихи без всяких черновиков – как выпелось, так и хорошо. Если стихи исправлять, будут уже второй и третий раз другие, новые стихи, не те, что были до этого…». «А вы их вынашиваете, обдумываете?» – спросил Борисов. «Нет, не вынашиваю, я не женщина – я поэт, меня что-то вдруг осенило, и я слушаю диктовку тайны…» – отвечал Северянин. «Всю жизнь буду писать о мечте, о грезах, о красивой жизни <…> Я сотворяю свою, другую реальность…» – говорил он Борисову, когда они курили вдвоем на лестничной площадке казармы.

      Революционные события 1917 г. резко изменили жизнь Охты. Из полупровинциального пригорода она начала превращаться в промышленный район, а в послевоенное время, с рубежа 1950-х–1960-х годов, стала местом массового жилищного строительства. Переходный период формирования нового («позднесоветского») облика бывших окраин застал Иосиф Бродский, отразивший свои юношеские впечатления в известном стихотворении «От окраины к центру» (1962). В первых двух строфах Бродский, не задавая какой-либо философской или литературно-игровой линии, рисует свой образ невско-охтинских берегов:

      Вот я вновь посетил

      эту местность любви, полуостров заводов,

      парадиз мастерских и аркадию фабрик,

      рай речных пароходов,

      я опять прошептал:

      вот я снова в младенческих ларах.

      Вот я вновь пробежал Малой Охтой сквозь тысячу арок.

      Предо мною река

      распласталась под каменно-угольным дымом,

      за спиною трамвай

      прогремел на мосту невредимом,

      и кирпичных оград

      просветлела внезапно угрюмость.

      Добрый день, вот мы встретились, бедная юность.

      В одной из бесед с культурологом и музыковедом Соломоном Волковым Иосиф Бродский рассказал, что основой стихотворения стали его пешеходные прогулки через Малую Охту к общежитию Ленинградского университета (ул. Стахановцев, 17), где он ждал девушку, которой был тогда романтически увлечен. Бродский заметил: «…мое детство предрасположило меня к острому восприятию индустриального пейзажа. Я помню ощущение этого огромного пространства, открытого, заполненного какими-то не очень значительными, но все же торчащими сооружениями <…> трубы, все эти только еще начинающиеся новостройки, зрелище Охтинского химкомбината. Вся эта поэтика нового времени…». Длинные путешествия через городские предместья привели Бродского к парадоксальной, но удивительно глубокой мысли: