Статьи по общему языкознанию, компаративистике, типологии. Виктор Виноградов

с срубной культурой киммерийцев, предками которых являются носители полтавкинской культуры [Брюсов 1965: 55]. В последнее время и такой крупный иранист, как В. И. Абаев, приходит к выводу об автохтонности иранцев в Северном и Восточном Причерноморье, но заключение его строится не на археологических, а на лингвистических и мифологических разысканиях [Абаев 1965: 122, 125].

      21

      См.: [Шрадер 1886: 364–365]. Сомнительным считал вопрос об использовании лошади племенами ШК и известный исследователь доистории Г. Кларк [Кларк 1950: 299]. Ср. также вывод О. Н. Трубачева из этимологического анализа названий домашних животных: «Что касается великих миграций III тыс. до н. э., то основной тягловой силой в их осуществлении были быки, а не лошади, хотя, может быть, в глазах отдельных ученых это и наносит ущерб блистательности индоевропейской экспансии» [Трубачев 1960: 15].

      22

      «Колесные повозки, – писал Г. Кларк, – были впервые введены в употребление в Западной Азии задолго до древнейших династий, еще в период калафской культуры, но ни в Греции, ни на Крите нет никаких данных о том, что они играли какую-то значительную роль до микенского времени, да и тогда они применялись главным образом во время войны или охоты» [Кларк 1950: 300].

      23

      Исчерпывающий список примеров приводится у Порцига. Тохарские формы указывают на особый случай употребления индоевропейского корня *q̯uequ̯-los ‘колесо’, который Порциг находит в фригийском названии Б. Медведицы в форме κίκλην (см.: [Порциг 1964: 270]).

      24

      По мнению О. Соважо, крайний восток Европы в предысторическое время представлял дуализм между цивилизацией уральской, связанной с сибирскими цивилизациями, и цивилизацией индоевропейской [Sauvagеоt 1939: 27]. Если довольствоваться указанными О. Соважо географическими границами, это мнение можно считать вполне убедительным; оно перекликается с мнением Н. С. Трубецкого, рассматривавшего индоевропейские языки как типологически переходное звено между урало-алтайским и средиземноморским лингвистическим миром. Но палеонтологический подтекст обеих точек зрения таков, что происхождение индоевропейского мира связывается с неким географическим центром, относительно ограниченным в пространстве. А поскольку поиски этого центра заставляют пускаться в весьма далекие от лингвистики спекуляции, целесообразно полагать, что для лингвиста эта проблема не должна иметь существенного значения. Для выяснения исторических судеб индоевропейских языков важно не то, где они зародились, а то, где они распространились и с какими соседями они контактировали.

      25

      Обычай аналогичным образом кремировать покойников, рассматриваемый некоторыми археологами и историками как арийский, распространен с эпохи халколита у многих народов, в том числе в доарийской цивилизации долины Инда (см.: [Дикшит 1960: 380–384]).

      26

      Вместе с тем Л. Морган указывает на возможность исключений в схеме «племя – диалект», наблюдаемых им у современных американских индейцев. Это обстоятельство позволяет если не утверждать, то по крайней мере предполагать возможность таких же (если не больших) исключений в доисторическое время, когда племенная форма общественной