Вахолания. Анастасия Викторовна Сергеева

по сыну не только Вика. Крики слышались всюду.

      – Зачем нас здесь заперли? – вопросы посыпались с новой силой.

      – Они террористы, – предположил один.

      – Нас всех убьют! – закричала бледная женщина.

      Почти все женщины были в слезах, и, что уж тут, некоторые мужчины тоже. Старушка молилась вслух и крестилась. Шатен осматривался, пока его друзья шёпотом переговаривались, пока не услышал голос пилота. Пилот настороженным взглядом озирался по сторонам.

      – Этого не может быть… – он глядел на потолок, потом снова на стены, и опять на потолок. – Нет, не может быть…

      – Что не может быть, капитан? – спросил его шатен.

      – Не может быть здесь такого высокого потолка, на этом этаже, – воскликнул пилот. – Не может быть такой большой комнаты!

      – Этой комнаты вообще не может здесь, – всхлипывая, закричала молоденькая стюардесса. – Я знаю этот аэропорт, как свои пять пальцев, я была здесь миллион раз. Этой комнаты просто не было.

      От этих слов лицо шатена помрачнело, и он многозначительно посмотрел на своих друзей. Этим взглядом он словно подтверждал их опасения. Вика же впала в ступор. Обычно она лила слезы с начальных титров “Хатико” и ещё час после фильма. Но сейчас перестала кричать и плакать. Она подошла к скамейке, села и уставилась на стену, слегка при этом раскачиваясь. Она знала, что её сын жив. Чувствовала. Ей казалось, будто она видит его…

      – Я рядом, я рядом, – шептала она. – Не бойся, мама рядом.

      Вика закрыла глаза. На лбу вена пульсировала так, что Вике показалось, что она выпрыгнет на пол. Потрясенное состояние сковало ее руки и ноги. Мысли поплыли, и она их уже не контролировала. Она видит ноги двоих мужчин, которые идут вперёд. Она повернула голову влево и увидела несколько детей, идущих рядом с ней. Они плакали. Вике устала и была напугана.

      – Мама, я хочу к маме, – сказала она, и другие дети вторили её словам.

      Хотя постойте, это не ее голос. Это говорит не она, а Макс!

      – Малыш, я рядом, – сказала Вика.

      – Мама? – услышала она голос сына.

      – Да, это я! – сказала Вика и открыла глаза.

      Она всё ещё сидит на скамейке, но слышит сына. Слезы высохли, оставив морской соленый привкус во рту. Вике показалось, что биение ее сердца слышно сквозь шум толпы. У нее не возникла мысль, что она спятила. В голове не было ничего, кроме разговора с сыном. Бункер и люди были размыты, будто она видела их сквозь пелену. Уняв дрожь и подозрения, что это был сон, Вика снова закрыла глаза.

      – Малыш, иди вперед и делай вид, что ничего не слышишь, – сказала она про себя. – Не говори вслух, что хочешь ответить. Просто подумай об этом, и я услышу.

      – Мама, я тебя не вижу где ты? – сказал Макс. – Кто эти люди? Мне страшно.

      Солдат в чёрном вёл детей по широкому коридору, окруженному бетонной стеной. Иногда в стене были огромные дыры, в которых было темно и сыро. Это было странное тёмное место. Вика понимала, что в аэропорту нет таких коридоров с огромными колоннами. Стены сыпались от старости