Давай поиграем, дракон!. Даха Тараторина

нет. Селяне ж. Они с ошибками понаписали, а где не знали, как пишется, схематично, так сказать, изобразили. Я даже того, – Леонард потупил взор, – кое-где ошибки исправил, прежде смывать, а то аж зубы сводило. А пару рисунков оставил на память…

      – Выходи, монстр кровожадный! – напомнили о себе с улицы.

      Пижма кивнула на выход:

      – Пойдёшь?

      – А то мне делать больше нечего!

      – И часто они так?

      – Пару раз в неделю, не больше. Зимой по сугробам ленятся, там по месяцу тихо бывает, а в праздники, когда дел мало, могут и зачастить.

      – А ты что?

      – А что я?

      – Ну выходишь?

      Леонард скептически провёл ладонью вверх-вниз вдоль тела, как бы намекая на то, что тощий бледный мужчинка болезненного вида не представляет интереса для страждущих драконоборцев и, в свою очередь, меньше всего нуждается в их обществе.

      – Ну ты ж кровожадный дракон!

      – И ничего я и не кровожадный! Я пироги люблю. С вишней, – горестно вздохнул он.

      – Но они-то этого не знают. А вида страшного и огнедышащего ящера вполне достаточно, чтобы отвадить таких гостей.

      Страшный и огнедышащий скептически хмыкнул:

      – Не достаточно. Поверь мне.

      «Вот поэтому я до сих пор и не замужем», – подумала Пижма, но вслух только фыркнула:

      – И что за мужики пошли? Брысь с дороги. Сама разберусь.

      Народ снаружи негодовал, потрясал вилами и жаждал зрелищ. Хлеба народ на всякий пожарный принёс с собой, о чём недвусмысленно свидетельствовали толстые бабы, делящие на троих пригоршню семечек, без аппетита обсасывающий краюху мальчишка с выбитым зубом, которого при полнейшем попустительстве родителей пустили в первые ряды штурмующих, и хитролицый старичок, с лотка толкающий маленькие обжаренные в масле кусочки теста. Кусочки разлетались быстро: чудище снова беззастенчиво игнорировало борцов за справедливость и смертный бой.

      Между стеной и огромной каменной дверью, что, повинуясь волшебному ключу, начала, но не успела закончить свой путь, протиснулась коротко стриженая девица недружелюбного вида.

      – Чего надо? – за неимением сигареты (бросить! Проклятье, давно пора бросить!) она отломила с растущего у лаза орешника веточку и стиснула зубами, перекатывая из одного уголка рта в другой.

      – А-а-а, – замялись драконоборцы, недоумённо переглядываясь: не спутали ли адрес? – А дракон выйдет?

      – Он наказан, – девица хмуро оперлась плечом о приоткрытую дверь, показывая, что двигаться с места не собирается.

      – А мы на смертный бой, – вперёд выступил наиболее мускулистый детина с глуповатым лицом деревенского дурачка. Впрочем, почему именно деревенского? Велика вероятность, что дурачки-рыцари имели лица не более обременённые интеллектом, потому и предпочитали демонстрировать окружающим не их, а кованые шлемы. Мужик протянул в доказательство серьёзности намерений топор. – Вот.

      Пижма топор приняла, повертела в руках, ногтем попробовала