Дьявольское соглашение. Сергей Федоранич

возможная кража. Счастливая: ее может взволновать кража какой-то вещи, тогда как меня волновала пропажа кое-чего более серьезного. Ведь кража действительно была, потому что в камине не было тела. Хоть дров в нем было достаточно, но за ними не было ковра, в который был завернут труп еще пятнадцать минут назад, когда я покинул свой кабинет.

      – Нет, ничего не пропало. Но я слышал, как в сторону моего кабинета кто-то шел, – соврал я, потому что занятый своей диареей, я не слышал ничего, даже ее шагов мимо мужского туалета для преподавателей.

      – Ну, верно, это была я.

      – Нет, вы на каблуках, а я слышал другие шаги, – вывернулся я, потому что я действительно ничегошеньки не слышал.

      – Тебе могло послышаться? Потому что я абсолютно точно уверена, что никого в твоем кабинете или возле него не было.

      Я замолчал. В моей голове лениво ползали две мысли. Первая – что я, наверное, сошел с ума. Сейчас мне казалась абсурдной ситуация, при которой я просидел целый день в кабинете один-на-один с трупом и не предпринял никаких законных мер, которые должен был бы предпринять нормальный, психически здоровый человек. Я должен был позвонить в полицию и, коль уж так сложилось, выдержать все процедуры с этим связанные. Да, мне пришлось бы оправдываться, доказывать свою невиновность, хотя бы потому, что правоохранительная система работает не совсем так, как описано в учебниках; но, рано или поздно, эта ситуация сошла бы на нет, несмотря на все мои опасения. Ведь в смерти профессора Шорина я был не виновен, а это главное. Вместо этого я, доктор юридических наук, никуда не позвонил, а потрогал труп старого профессора руками, а после чего вернул его на место и ждал глубокой ночи, чтобы от него избавиться. Мне в оправдание только то, что я доктор наук в гражданско-правовой специализации, а не в уголовной. Но все же, все же, все же… Здравомыслие и психическое здоровье обязательно для всех, специализация здесь совершенно не при чем. А вторая мысль плавно вытекала из первой, и разрасталась, как мыльный пузырь: меня хотят подставить. Ведь ясно же, что тело само по себе никуда не исчезло, его сначала сюда принесли, надеясь напугать меня до чертиков, а потом забрали. Но зачем? Наверное, те, кто это сделал, рассчитывали, что я сразу позвоню в полицию, и начнется заварушка. Или в ужасе убегу, и тогда тело найдет кто-нибудь другой, например, студент из стаи молящихся, или коллега-преподаватель, или хотя бы уборщица (которую я попросил сегодня не мыть в кабинете). А поскольку реакции не последовало, и кабинет я не покидал, «обнаружить» тело не получалось, поэтому его и забрали, чтобы теперь, имея на нем мои отпечатки, подкинуть его куда-то. Если от нахождения тела в моем кабинете я как-то мог отделаться, то теперь это невозможно в принципе. Мысль развивалась и трансформировалась в более сложную: какую в этой подставе играет роль Полина Романовна? И зачем она здесь, поздним вечером?

      Все это время Полина Романовна смотрела на меня, отложив рукопись научной работы в сторону.

      – Тело потерял и теперь думаешь, во что вляпался? – спросила она спокойным голосом.

      Сначала я подумал, что ослышался, и даже переспросил:

      – Простите,