Я влюбилась в четверг. Принцессы без ума. Татьяна Бокова

я все сделала правильно. Его привела ко мне не любовь, а эгоизм. Сработала формула. Есть ответ. Ай да Алла!..»

      – Я! Я к ней так относился! Я даже думал… Если бы не дети, я бы… – Лешик опять начинал буянить, прорываясь из кухни сквозь живые баррикады моих подруг.

      Я прислушалась.

      – Что «я бы», Лешик? Женился бы? – донесся до меня ледяной тон Танюхи Сметаниной. – Слово «ЖЕ-НИТЬ-СЯ» никак не произносится, да? Трудное слово. Понимаю…

      – Да я тут перед ней… А она? Даже не вышла! На-та-ша!

      – Она гладит, – парировала Анютка.

      – Ты вот когда последний раз гладил? – спросила его Иришка.

      – Что гладил?.. Не понял… – Лешик, сбившись, даже пролил очередную порцию драгоценной жидкости мимо рюмки. А следом и рюмка опрокинулась на стол. – Черт! Да пусть придет, я ее поглажу и ручку ей поцАлую, если захочет…

      Лешка сидел на кухне, позабыв про жену и детей, и рассказывал моим подружкам, как он меня любит. Но торжества не было, меня это только раздражало. «Хороша ложка к обеду» – не зря говорят. А в наших отношениях, выражаясь тем же языком, наступило время вечернего кефира. И не нужна мне была ложка, и обед был не нужен, выпить все, что осталось, залпом и… забыть.

      Дверь приоткрылась, и через узенькую щелочку в комнату просочилась Инночка.

      – Наташечка, за мной Степушка приехал, я побегу?

      – Конечно, а чего мы так сияем?

      – Он везет меня в боулинг. Шар, кажется, катать.

      – М-м-м, в боулинг? Смотри не укатись сама за этим шаром, он для твоей комплекции тяжеловат будет.

      – Я боюсь, что совсем не подниму, – испуганно зашептала Инночка и стала разминать пальцы. – Руки-то за неделю устали – ужас. Я ж в две смены сейчас работаю, мне и ночью снится, что я массаж делаю.

      – Так, может, откажешься? – спросила я, заранее зная ответ.

      Инна замахала на меня руками, в глазах появился испуг.

      – Нет, я пойду, ждет он!.. А ты… Может, все-таки помиришься?

      – Я подумаю, – промямлила я, скривившись так выразительно, что русоголовый ангелочек тут же исчез за дверью, послав мне воздушный поцелуй.

      Уровень шума, доносившегося с кухни, возрастал катастрофически. Нет, без моего участия это никогда не закончится.

      Я решительно раскопала среди неглаженого белья Лешкину футболку, купленную летом на юге, во время нашего единственного недельного совместного отдыха. Белая, с надписью «Я люблю тебя, жизнь!», сегодня она особенно раздражала меня своим незримым присутствием. Я тоже люблю жизнь. А с сегодняшнего дня, когда не останется в моем жилище ни одной его вещи, я буду любить себя и свою жизнь еще больше.

      Я тщательно разгладила футболку, особенно буковки на груди, сложила ее вместе с Лешкиным спортивным костюмом и кроссовками в сумку и подошла к двери. Оглянулась зачем-то, пробежавшись взглядом по мебели. Кажется, все. Лешка навсегда переезжал из моей жизни к себе домой. «Уф! Страшно. Будто сына в спортивный лагерь провожаю», – почему-то