Ночь черного хрусталя. Владимир Михайлов

искусственными составами из натуральных (по возможности) продуктов. И дети жили, словно драгоценные экспонаты музеев, за броневыми стеклами. Старшему из них во всем мире шел сейчас четвертый год. Самая младшая – вот только что родилась, при нас, можно сказать.

      Что будет потом – это, конечно, не только доктора Рикс интересовало, не одну лишь эту молодую, красивую и (под белым халатом) несколько даже вызывающе одетую женщину, но и людей не столь уже молодых, строго одетых и занимавших куда более высокие, а порой даже и высочайшие уровни в мировой иерархии. Но как-то всегда оказывалось, что «сегодня» было важнее чем «потом». Мир все усложнялся, но дышать не становилось легче. Что же касается людей, общества, человечества, то с ним было, как с ядерным реактором: работает и взорваться вроде бы не должен. Но – может.

      – Вызывает клиника Научного центра. Вертолет прибыл?

      – Да, доктор Рикс, благодарю вас, только что погрузили малышку. Но господин Растабелл очень встревожен. Он…

      – Успокойте его.

      – Доктор Рикс, а не могли бы вы лично поговорить с ним? Вы специалист, да и американская медицина…

      – Позвоню ему, как только дитя окажется у нас и я осмотрю его.

      – И еще одна просьба, доктор: если…

      Пол под ее ногами ощутимо дрогнул; звякнули инструменты в стеклянных шкафчиках, колыхнулась вода в стеклянном сифоне, листок бумаги спланировал со стола и закачалась подвешенная к абажуру настольной лампы куколка: фантастический астронавт-десантник с бластером наизготовку.

      «Физики стали слишком много позволять себе, – мельком подумала женщина. – Совершенно не считаются с тем, что у нас – дети».

      – Да, я слушаю: какая просьба? Алло! Вы меня слышите?

      Но телефон молчал.

      – А теперь, доктор, вопрос на засыпку…

      – Честное слово, Гектор, у меня не осталось ни секунды. Надо проверить, как новенькая дышит в боксе, затем…

      – Что же, я могу брать интервью не только на бегу, но и стоя на голове. Скажите: вот вы спасаете этих несчастных. Но что ожидает их потом? Герметичные дома, конторы, цеха, города? Или вы надеетесь научить их дышать той гадостью, какой дышим мы?

      – Это задача для ученых. Я всего лишь врач.

      – Их становится все больше – это, видимо, не случайно. Не опасаетесь ли вы, что в один прекрасный день общество возмутится – с непредсказуемыми последствиями?

      – Это не мои проблемы, Гектор. Наше дело – убедить власти в том, что надо срочно принимать меры не на словах, а на деле, иначе человечеству грозит гибель в недалеком будущем.

      – Какие меры вы считаете необходимыми?

      – Любые, которые могут привести к очищению среды. За подробностями обращайтесь в «Грин пис».

      – Вы верите в возможность таких мер?

      – Я оптимистка. Ну, все, на этом – наилучшие пожелания.

      – А у меня еще целая связка вопросов. Чем вы заняты сегодня вечером? Что, если я навещу вас дома,