Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Александр Воронцов

там не проломили или вообще не отбили?

      – Папа, я все понял, обещаю – больше не повторится, – тихо сказал Макс.

      Зверев-старший даже немного опешил. Он ожидал, что Максим, как всегда, будет отгавкиваться, пререкаться, переговариваться, а тут вдруг – такое признание. А главное – обещание! Такого еще ни разу не было!

      – Ну, надо же! Обещает он…

      – Сказал же – обещаю! Глупостями больше не буду заниматься. Есть дела поважнее, – Макс постарался говорить убедительно.

      – Какие это дела поважнее? Карбид в костер бросать? По подвалам бегать? С брызгалками? – отец Макса все еще не верил в такие разительные перемены сына.

      – С брызгалками ты меня точно не увидишь. Глупости какие! – Макс улыбнулся, вспомнив свои детские шалости. – Гораздо полезнее вон в секцию стрельбы записаться, а не с этими… сосками бегать, позориться…

      Зверев-старший совсем растерялся. Сын изменился просто на глазах. Он, конечно, хулиганом не был, наоборот – все свободное время просиживал в библиотеках, читал запоем, но иногда на него, что называется, находило, и он с пацанами все еще играл то в войнушки, то в индейцев, то просто лазил по балкам и оврагам. Хорошо еще, что в новом районе, где Зверевы только-только получили квартиру в новостройке, уже давно не было ни балок, ни оврагов, ни даже строек – остался злосчастный пятачок с опустевшими частными домами, на месте которых через месяц уже собирались строить детский сад. Пока же остатки четырех домов – это было единственное, так сказать, темное пятно на карте новенького рабочего микрорайона.

      – Ну, стрелять тебе, допустим, еще рано – в секцию таких малых не берут, но вот то, что осознал свою дурь – похвально… Вот бы мать тебя сейчас послушала… Ладно, иди на кухню, пообедай, на больничных харчах, наверное, оголодал.

      Отец Макса решил, что воспитательный процесс закончен и пошел в комнату, где его ждал процесс доводки квартиры до оптимального содержания. Ему предстояло закончить поклейку обоев. Мать Максима, Татьяна Зверева сегодня должна была вернуться только к вечеру…

      Квартиру родители Макса купили, хотя советским гражданам квартиры чаще давали, точнее, выдавали. Такие квартиры были ведомственными – человек, работая на каком-то предприятии или в каком-то учреждении, получал ведомственное жилье. И, пока работал, жил в нем. Такова была государственная политика, которая, кстати, стимулировала своих граждан работать на одном месте, ибо «летуны» – те, кто часто менял место работы – мягко говоря, не поощрялись.

      То есть, у Зверевых была не государственная квартира, которую в то время советским людям государство предоставляло бесплатно, а кооперативная, покупаемая гражданами в кредит. Макс точно не помнил, сколько она стоила – то ли семь, то ли восемь тысяч рублей. При месячной зарплате его родителей в двести рублей копить на нее надо было довольно долго. Вернее, не копить, а платить ежемесячный взнос. Плюс взнос вступительный. Но все эти подробности было настолько не важными для подростка, что