Здравствуй, дедушка Кощей!. Анатолий Казьмин

заливается, другой – девок щиплет… И всё на глазах у меня-батюшки! Будто мне не завидно…

      Сильные руки подхватили меня и под шелест крыльев я был вознесён к потолку.

      – Мсье Теодор, – горячо зашептали мне в ухо, – я по Кнутику соскучилась. Никаких сил нет, даже руки дрожат от любовной страсти, вот-вот разожмутся.

      – Вот Кнута Гамсуновича своего и хватай, Маш, чего ты в меня вцепилась?

      – А дайте тогда мне во временное пользование ваш Шмат-разум, а? Я быстренько туда и сюда. Поздороваюсь только с господином послом и сразу назад. Ну, хоть на три денёчка, а, мсье Теодор? – заканючила Маша.

      – Максимилиана седлай и вперёд.

      – Холодно же, мсье Теодор! Застужу себе всё женское, потом сами лечить будете.

      – Маш, мне Шмат-разум самому нужен. Не дам.

      – А давайте вместе тогда в Лукошкино вояж сделаем? Вы же наверняка по мадмуазель Варе соскучились, а она так вообще глазки свои томные прорыдала вас дожидаючись.

      – Хотелось бы, конечно…

      – Вот и аванти, мон шер!

      – Летим, Маш в Канцелярию, а там видно будет.

      Повизгивая на крутых поворотах, я болтался в крепких вампирских объятиях, а сам размышлял о том, что, действительно, а почему бы и не рвануть в Лукошкино? С Никитой на счет его бабки поговорю – может и правда нам поможет с магическим экраном? Ну и Варюшу повидаю…

      В Канцелярии за столом горько рыдала Олёна.

      – Что случилось? – кинулся я к ней, едва Маша поставила меня на пол.

      – Ой, плохо мне, батюшка! – завыла она. – Ой, истосковалось сердечко моё-о-о!

      – Всё-всё, – успокоила её Маша, – заканчиваем спектакль, я уже договорилась с Теодором – едем в Лукошкино!

      – Ой, как здорово! – захлопала в ладоши Олёна, сияя совершенно сухими глазами.

      – Бабы, – философски пожал плечами дед, уворачиваясь от просвистевшей у его уха миски. – А и правда, внучек, поехали? И сам-то, небось, по Варьке соскучилси, да и я пару слов Пелагеюшке пошептать хотел.

      – У нас же дел полно! – возмутился я. – А работать кто будет? Вам бы только бездельничать, да развлекаться, а я всё на себе один тащу! Давай полушубок. И бесенят гони на кухню – пусть у Иван Палыча профитроли для Вари попросят, не с пустыми же руками отправляться, а она их любит даже кажется сильнее, чем меня.

      Девушки кинулись меня расцеловывать, а я кинулся от них в ванную – приводить себя в порядок.

* * *

      В Лукошкино было необычно. Я тут давно не был, а теперь с интересом оглядывался по сторонам. Вся Колокольная площадь, как и весь город, была засыпана толстым слоем пушистого снега. Легкий ветерок носил снежинки вокруг нас, стараясь запихнуть их за шиворот, а если не получалось, то обиженно бросал их пригоршнями в лицо. Снег был хаотично расчерчен утоптанными тропинками, совершенно не поддающимися никакой логике. Ну, когда тропинки тянутся параллельно друг другу, это понятно – двое рядом шли, а вот когда такие же тропинки на расстоянии метров трех-четырех друг от друга? По уже протоптанной нельзя было пройти? Пересекающиеся под самыми