Волчья любовь. Angel Soul

стихла, слезы высохли.

      Приподнявшись, она заглянула в лицо мужа. Его вид был насторожен, глаза блестели ненавистью, его скулы ходили ходуном, и вот он оттолкнул Софью от себя с вопросом:

      – Что это было? – Расставив руки в бок и сдвинув свои черные брови так сильно, что между ними образовалась багровая морщина.

      Софья осторожно напугалась его реакции, присев на край кровати, она опустила свои глаза на руки, заключенные в замок на своих коленях, и тихо простонала.

      – Прости! Я не хотела тебя напугать.

      – Напугать? – Подлетев, разгневанный Генрих, схватил ее за плечи и стал трясти, как тряпичную куклу.

      – Что ты себе позволяешь? – вскинул руку Генрих и сильным ударом по щеке жены свернул голову в сторону от своего разгоряченного лица. Следом второй удар по другой щеке, и голова Софьи перевернулась в другую сторону.

      Софья закрыла лицо руками, и в ее голове простонало «дочь, она рядом». Не издав ни единого звука, она обмякла и упала на колени перед Генрихом с просьбой:

      – Хватит, прости, такое не повторится.

      – Хватит? – Генрих не кричал, просто очень грубо, спокойно говорил, он сам понимал, что за стенами дочь, и чтобы она не услышала, он скалился и извергал свою версию.

      – Пока меня нет дома, ты решила приглашать к себе незнакомцев и поить их чаем, угощать своей стряпней! Что это за выходка!

      И тут Софья поняла, в чем дело! Ее озарило! Она встала с колен, взяла его бархатное лицо в свои ладони и тихо прошептала:

      – Милый мой Генрих, это всего лишь полицейский, он пришел задать мне свои вопросы, про исчезновение Амелии, ведь ее так и не нашли, бедная девочка, мне так жаль, а Лия… – Не успев договорить, как удар оглушил по раскаленной щеке Софьи.

      – Но это не означает, что ты должна его кормить и гладить его руки! Что за бред ты мне пытаешься сейчас рассказать! – Оттолкнув ее от себя, Генрих подошел к окну, раздернул шторы в стороны так сильно, что одна оборвалась и соскользнула вниз на пол.

      – Прости, это всего лишь знак воспитания, под этим ничего нет! И не будет.

      Последняя фраза далась тяжело, глаза Петра всплыли у нее в сознании, его грязные ботинки, его взгляд, нежное прикасание и дыхание как-то встревожили Софью.

      – Ты в этом уверена! – проговорил чуть мягче Генрих, обвернулся к жене и заключил ее в свои объятия.

      – Более чем. – Тяжело вздыхая в ответ объятиям.

* * *

      Проснувшись, Лия сладко потянулась и бросила взгляд за окно, где пасмурное утро совсем не радовало, а наоборот, нагнетало какую-то печаль. Укутавшись посильнее в одеяло, с мыслью «еще немного побалдею под теплым одеялком», как в комнату тихонько вошла мама.

      – Доченька, милая! – Подошла Софья к своей дочери, обняла ее и нежно поцеловала в щечку. – С добрым утром!

      – С добрым, мама! – Высовывая свои руки из-под одеяла и сладко потягиваясь.

      – Как спалось?

      – Как всегда, – улыбнулась Лия и посмотрела на маму, у которой были заплаканы глаза.