Осколки ледяной души. Галина Романова

на балконе выстиранные кухонные полотенца.

      – Нету больше тети Сонечки, – всхлипнула та и пожаловалась: – Теперь вот на похороны нужно тратиться, а у нас с Тошей денег ни копейки...

      И продолжала в таком же духе еще минут десять. Татьяна поспешила попрощаться, как только в этом «плаче Ярославны» появилась брешь, и скрылась в своей квартире. И проплакала остаток вечера и часть ночи, вспоминая бедную старушку и свое к ней невнимание. Ни о чем другом она больше в тот вечер и не думала. Зато на другой день...

      Она точно помнила, как вышла из лифта. Как закинула сумку на плечо и протянула руку с ключом к замку. Протянула и тут же замерла. Округлая блестящая поверхность замка, размером три на три, была грубо исцарапана. Исцарапана так, будто кто-то пытался, да так и не смог отпереть ее дверь без нее. Или все же смог?!

      В квартиру она не пошла. Вызвала по мобильному милицию и все время стояла перед дверью. До тех пор, пока они не приехали. Они приехали. Долго смотрели на ее замок, вздыхали, переглядывались и снова вздыхали. Потом вошли в ее дом, все осмотрели. Заручились ее утвердительным ответом, что да, все в порядке и все на своих местах, и отчалили с чувством выполненного долга.

      А она не спала всю ночь, просидев в подушках с включенным по всей квартире светом. Не спала и слушала. Под утро ее сморил тревожный сон, в котором она все время от кого-то убегала. А проснувшись, Татьяна уже знала, что будет делать.

      Она поедет к Степану и какое-то время поживет у него. Он будет против, она знала. Но ей непременно удастся его уговорить. Не зверь же он, в самом деле! Поймет наверняка, как ей плохо и страшно...

      – Так что, Танечка? – вторгся в ее печали вкрадчивый голос Кирилла. – Может, переедем ко мне на дачу? Степан сердится, станет ворчать. А там вам будет предоставлена полная свобода действий. Так как?

      Пора было прекращать подслушивать. Степан еще раз осторожно потрогал пальцами намечающуюся лысину. Растрепал волосы в этом месте, сделал пару шагов к кухонной двери и снова остановился.

      С чего-то ему вдруг стало интересно, что ответит Кирюхе Верещагина. Поедет или нет на дачу к нему и вместе с ним? Последний вопрос друга яснее ясного намекал на то, что в одиночестве она страдать не станет.

      Переедем или нет?.. Степан скривился.

      А что? Пускай катится! Баба, как говорится, с возу... Пускай катится ко всем чертям, и Кирюха тоже пускай катится вместе с ней. Тоже фрукт! Только по Нюсе своей сопли размазывал, а тут же Верещагину начал окучивать. Она же не в его вкусе!..

      – Танюша-аа, э-эй! Вы меня слышите? – Кирилл даже пальцами пощелкал у нее перед лицом, пытаясь выдернуть ее из прострации, в которой она пребывала. – Едем?

      – Я не знаю, Кирилл. – Татьяна вздохнула и укрылась за чашкой с зеленым чаем, что он ей приготовил. Отхлебнула, подержала во рту и проглотила затем осторожно. Чай он ей приготовил неважный. – Пускай Степа скажет.

      Лихо! Степан снова разозлился, теперь уже без промедления двинувшись в кухню. Он еще и решения должен принимать