Царские указы, или Необычные похождения Царя всея Русси. Часть 7. Чудотворец. Юрий Пашанин

оброс?

      Изменился хоть не сильно,

      Есть пробелы кое-где,

      Покажу три волосины,

      Что взрастил на бороде.

      Поясню, процесс, мол, начат.

      Нет стези теперь иной.

      Ну а вдруг, Вань, кто и прячет

      Камешечек за спиной?

      Я к тебе, Вань, за советом —

      Как провесть меж нас межу,

      Услыхали чтоб при этом

      Всё, чего им ни скажу?»

      «Не получится иначе.

      Коль начнём такое мы,

      Этим только раскорячим

      У холопов, Паш, умы, —

      Ванька тут же подытожил: —

      Ну как скажут, Царь, мол, плох?

      Ведь случиться, Паша, может

      Среди них переполох».

      Из овцы надев ушанку,

      Из которой вырван клок,

      У окошка грелся Данька,

      Сев на лавки уголок.

      Положение раз шатко

      Царской власти, посему

      Царь решил, что Даньки шапка

      Перейти должна ему:

      «Что уставил взгляд дремучий?

      Ни улыбки, ни словца!

      Погоди ушанку мучить,

      Не идёт тебе овца.

      До одёжи, Дань, ты падкий, —

      Царь с советами полез. —

      Подавай-ка шапку, братка.

      Есть иной в ней интерес.

      Устраню я ей причину,

      Что привесть могёт к беде.

      Я с шапчонки, Дань, овчину

      Насажу на бороде.

      Применю известный опыт,

      Пусть тот опыт и не прост,

      Чтоб увидели холопы

      У меня хоть в чём-то рост».

      Павел-Царь, подумав малость,

      Часть овчины взял в кулак,

      Но овчина не давалась

      В руки царские никак.

      Коль с обычною овчиной

      Не пошли его дела,

      Шапку Царь на лоб надвинул,

      Завязав на два узла:

      «Вроде как не безбородый

      Я в ушанке этой, но

      Всё равно идти к народу

      Как-то, Ваня, боязно.

      По теплу прогноз хромает.

      Ну как мне держать ответ?

      Обещал его ведь в мае,

      А тепла-то так и нет.

      Страшновато быть героем?

      Так дрожу – в глазах темно.

      Лучше я, Ванюш, открою

      В ихню сторону окно.

      Хоть оно под самой крышей,

      Далеко от их речей,

      Пусть кричат, а я услышу

      И отвечу погромчей».

      Как исчезла дрожь в ручонках

      Царской власти, наконец,

      Царь надел поверх шапчонки

      Свой из золота венец.

      Под ненастную погоду,

      Подбирая нужный слог,

      Павел стал вести с народом

      Без боязни диалог.

      Соринка в глазу

      Кившенко А. Д., «Чтение манифеста 1861 года Александром II на Смольной площади в Санкт-Петербурге», 1880 г.

      Со слезинками от горя,

      Не сходящими с лица,

      Разлилось людское море

      Возле царского дворца.

      Будто недруг в обороне,

      Вражьих сил