Попугай в пиджаке от Версаче. Наталья Александрова

ничем я ему не угрожала! – вспыхнула Лола. – А что он, в самом деле, набросился на беззащитную девчонку?

      – Угрожала, угрожала! – взвизгнула белобрысая из-за надежной спины милиционера. – Я слышала! Она ему грозилась глаза выцарапать! Так и сказала – «маникюра не пожалею, а глаза тебе выцарапаю»!

      – Было это? – сурово спросил капитан Хвощ, уставившись на Лолу немигающими стальными глазами.

      – Ну это же не всерьез! – воскликнула Лола, отступая в проход между столами. – Это же просто так говорится! Не думаете же вы, что я на самом деле…

      – Не всерьез? – насмешливо повторил капитан. – Вы так считаете?

      Он достал из кармана пиджака фотографию и протянул ее Лоле.

      Лола в ужасе уставилась на крупный снимок. На грязном бетонном полу в жалкой и неестественной позе лежал крупный мужчина в мятом сером плаще. Не было никаких сомнений в том, что этот мужчина мертв.

      В нем трудно было узнать известного писателя Волкоедова. В первую очередь из-за того, как выглядело его лицо.

      Это лицо было залито кровью, но не это самое главное, и не из-за этого у Лолы неожиданно пересохло во рту и сердце бешено забилось в каком-то совершенно неподходящем месте.

      Дело в том, что у писателя Волкоедова не было глаз.

      Они были выцарапаны, и на их месте темнели отвратительные кровавые провалы.

      – Не всерьез? – повторил капитан Хвощ, но на этот раз в его голосе не было насмешки. – А по-моему, все это очень даже серьезно!

      – Это она, это она! – истерично завизжала белобрысая девица, выскочив из-за спины капитана. Она подскочила к Лоле и схватила ее за руку, уставившись на удлиненные, ухоженные ногти. – Маникюра, сказала, своего не пожалею, а глаза выцарапаю!

      Капитан Хвощ поморщился, взял белобрысую за плечо и отвел в сторону. Затем он повернулся к Лоле и потребовал:

      – Ваши документы!

      Лола трясущимися руками протянула милиционеру свой паспорт. Капитан уселся за свободный стол, расчистил место, сдвинув в сторону стопки бумаг и грязную кружку с густыми потеками кофейной гущи на стенках, и начал заполнять какую-то бумагу.

      Перришон неожиданно запрокинул голову и гаркнул во все свое попугайское горло:

      – Тр-ревога! Дежур-рная бр-ригада, на выезд с ор-ружием!

      Милиционер вскочил из-за стола, схватился за кобуру, но тут до него дошло, что тревога ложная, он вытаращил глаза и погрозил попугаю кулаком:

      – Это что за шуточки?

      Попугай склонил голову набок и проникновенно произнес:

      – Дур-рак мусор-р, кр-руглый дур-рак!

      Капитан выпучил глаза и заорал:

      – Это еще что за гадство? Я тебя за оскорбление при исполнении в «обезьянник» засажу! Посидишь ночку, научишься органы уважать!

      Тут вдруг подала голос молчавшая до сих пор Аглая Михайловна:

      – Капитан, ну что вы! Разве можно попугая – в «обезьянник»? Он там такого нахватается, а ему у нас играть! И вообще, он же просто птица, он не отвечает за свои слова! Он вообще не думает, что говорит! Капитан, вы любите телевидение?