Королевская семья и церемониальное пространство раннестюартовской монархии. С. Е. Федоров

«исходом», способствовавшим образованию системы центрального исполнительного аппарата. Формировавшиеся в результате этого автономные от «дворцовой» администрации органы, обеспечивавшие в первую очередь финансовый, фискальный и судебный контроль на территории всего королевства, тем не менее, сохраняли свои исходные «матричные» формы, продолжавшие регулировать соответствующие сферы жизнедеятельности королевского хаусхолда, указывая на наличие, пусть обратной, но генетически опосредованной связи с системой «государственного» управления[68]. Подобная связь, поддерживая институциональное единство придворных и «государственных» ведомств, способствовала распространению практики межведомственного совмещения должностей, сохраняя тем самым известное «кадровое» единство всего центрального исполнительного аппарата. В расширяющемся и совершенствующемся таким образом властном пространстве английской монархии, так или иначе, просматривалась его изначально значимая придворная доминанта, и в этом смысле каждый причастный этому пространству индивид оставался королевским слугой.

      Практика совмещения придворных и «государственных» должностей[69] указывала на весьма характерную уже для правления Нормандской династии закономерность, отражавшую определенную зависимость сначала военной, а затем и любой другой службы государю от доступных материальных благ старого и нового королевского доменов. На протяжении XI–XII веков королевская власть активно перераспределяла «реальные» ресурсы старого и нового доменов среди наиболее лояльной части своей придворной свиты, используя распространенные к тому времени формы инфеодации[70]. Вплоть до конца XIII века среди всех возможных комбинаций преобладающим типом компенсации за военную службу правящему дому оставались традиционные земельные фьефы. Так называемые денежные фьефы, подразумевавшие различные формы выплат из королевской казны или право на получение дохода от развивавшихся в пределах новых домениальных земель короны промыслов («dona», «vadia» или «liberaciones»), носили до начала XIV века лишь вспомогательный характер и, как правило, использовались для привлечения иностранцев в состав королевской свиты[71]. По мере постепенного истощения земельных ресурсов старого королевского домена – его практически полной инфеодации – денежная форма фьефа приобретает доминирующий характер и начинает активно использоваться для поощрения той части ближайшего окружения короля, которая формировалась из слуг, совмещающих придворные посты с должностями в центральном исполнительном аппарате. Поскольку источником выплачиваемых или извлекаемых сумм по-прежнему остаются принадлежащие правящей династии наследственные и конфискованные у мятежной знати земельные комплексы, верховная власть, сохраняя свою патримониальную природу, распространяет свои домениальные интересы на все территориальные владения монархии.

      Исчезновение

68

Власть и общество в Западной Европе в Средние века / отв. ред. Н. А. Хачатурян. М., 2008. С. 231.

69

Такая тенденция останется доминирующей вплоть до начала гражданских войн середины XVII века. Об этом: Федоров С. Е. Раннестюартовская аристократия. 1603–1629. СПб., 2005.

70

Барг М. А. Исследования по истории английского феодализма в XI–XIII вв. М., 1962. С. 94–103.

71

Lyon D. The Money Fief under The English Kings, 1066–1485 // English Historical Review. 1951. Vol. 66. No. 259. P. 161–193; Harvey S. The Knights and Knight’s Fee in England // Past & Present. 1970. Vol. 49. P. 3–43; Church S. The Rewards of Royal Service in Household of King John: A Dissenting Opinion // English Historical Review. 1995. Vol. 110. No. 436. P. 277–303.