Хорошая девочка попадает в неприятности. Софья Подольская

на одинокой фигуре, кажущейся слишком скучной и чужой на этом празднике красок. Я медленно подхожу, пытаюсь коснуться ладонью щеки, и рука проваливается. Иллюзия…

      Ноги не держат. Двери, за которыми хранятся все самые тяжелые и самые счастливые воспоминания, срывает с петель. Я реву, громко, надрывно, совершенно не реагируя на Рина, который наконец-то замечает меня, подбегает и опускается на колени. В ореховых глазах ужас. Краски поблекли, мираж рассеялся, и теперь это совершенно обычная поляна.

      Понимание, что Саши больше нет, накатывает с новой силой. Истерика, будто постаревшая прима, волей случая попавшая на подмостки, отрывается по полной. Я не могу вдохнуть. Зубы стучат, тело бьет дрожь, а из горла доносятся лишь сдавленные всхлипывания. Кружится голова. Хорошо, значит, еще чуть-чуть – и пойдет откат. Только бы не потерять сознание. Кажется, Рин что-то говорит. Рин! Цепляюсь за эту мысль, как за якорь. Ты нужна Рину, ты должна прийти в себя. Ты всегда была ответственной. Отличница. Хорошая девочка. Нельзя быть эгоисткой, Лена, нужно думать о других. Чувствую, как внутри расползается знакомое онемение. Заставляю себя дышать, медленно восстанавливая ритм. Постепенно звон в ушах стихает, и я различаю почти срывающийся в крик голос Рина.

      – Лена, ты меня слышишь? Лена!

      Так громко.

      – Да, – мой голос тихий, едва различимый и очень хриплый, – я тебя слышу, не кричи, пожалуйста.

      Прикладываю пальцы к вискам, пытаясь раздавить созревающие там виноградины боли.

      – Что с тобой?

      Он взволнован, но говорит тише.

      – Я чувствую, что тебе плохо, но не понимаю, почему.

      Растерянность, испуг, вина…

      – Я просто кое-что увидела, и это меня расстроило.

      Ответственная девочка наконец-то заняла привычное место. Я могу дышать и говорить почти спокойно.

      – С тобой это никак не связано, Рин, ты ни в чем не виноват.

      Накатывает ожидаемая слабость, и я упираюсь руками в траву, чтобы не упасть. Дама истерика отказывается уступать. Хорошая девочка осуждающе грозит ей пальчиком.

      – Честно?

      Кажется, мой ответ его успокоил.

      – Клянусь ушами Клеопатры.

      Я слабо улыбаюсь – маска не позволяет больше, но и сорваться не дает. Держит.

      – Мне нужно выпить кофе, Рин. Подай, пожалуйста, рюкзак.

      Достаю термос и бутерброды. Рин сам наливает напиток в чашку и протягивает мне. Беру обеими ладонями и выметаю из головы все задачи, кроме одной. Мне нужно выпить кофе. Проговариваю про себя последовательность действий, считаю глотки. На последнем руки уже не трясутся. Я должна помочь Рину. Остальное сейчас неважно.

      – Рин, ты нашел что-нибудь?

      Поворачиваюсь к нему. От волнения парень умял все бутерброды, но, кажется, все же успокоился.

      – Да! Смотри!

      Несколько фраз, щелчок пальцами – и над его головой повисает светящийся шарик.

      – Красотища какая, – выдыхаю я, – никогда