Сумрачный мир. Роман Сергеевич Ударцев

сделал еще один осторожный шаг и бережно взял с протянутой руки пакет с слизнями. Люди щедро посыпают их сахаром, что для птиц, куда большее лакомство, чем сами слизни. Взяв пакет в клюв, он замялся.

      – Ну, чего тебе еще, попрошайка? – сурово спросил Миша, он любил принимать суровый вид, думал, что это превращает его в крутого мужика, хотя все и в Поселке и в окрестностях, знали, что добрее и безотказнее человека не найти.

      Филин положил пакет на землю, клювом выдернул из крыла длинное маховое перо и бережно положил его в протянутую ладонь Риты. Женщина поблагодарила и тут же вставила перо за ухо в волосы.

      Муж насупился, он понимал, глупо ревновать жену вообще, тем более глупо ревновать ее к птице, но ничего не мог с собой поделать. Его животная, инстинктивная часть, по привычке, считала женщину добычей, какие бы доводы не приводил разум. Он закинул мешок на спину и пошагал к Поселку.

      Рита наспех попрощалась с филином и побежала, догонять мужа. С истинно женским чутьем, она не стала ничего говорить, только погладила его по руке. Миша остановился, жена поднялась на цыпочки и поцеловала его. Мешок с червем глухо шмякнулся о землю, а мужчина обнял жену.

      Какое-то время, мир вообще перестал для них существовать, остались лишь они двое. Ярко-желтая, молодая трава, прекрасно заменила ложе, а вечные враги любви на природе, мелкие камушки и острые веточки, разбежались от любовников. Время и то, тихо, на цыпочках, кралось мимо, не мешая их радости.

      Тяжело дыша, они лежали в траве, наблюдая как сиреневые «вечерние» сумерки, сменяются зелеными «ночными». Все глупые мысли, смыла эмоциональная волна любви. Наконец они поднялись и пошли домой, весело болтая ни о чем.

      А на примятой траве лежало, трехцветное перо филина, толи забытое, толи оставленное специально.

                        Глава вторая.

      Поселок, вариантов названия существовало много, но ни один не прижился, поэтому его так и называли – Поселок, располагался в бывшей воинской части.

      Жители не называли себя «селяне», потому что некоторым это было обидно. Одним, потому что до Сдвига, они действительно были селянами и «городские», с их точки зрения, были недостойны такого высокого звания. Другие, городские, не слишком рвались получить это звание. Впрочем, все это было давно, сейчас уже никто, никого не делил, и называли себя Семьей.

      О том, что это военная база, напоминали ржавые груды железа, в которых, с трудом угадывались танки и БТРы, а так же несколько пушек. Все что могло пригодиться в хозяйстве, мужики уже сняли с техники. Но многое скинули в бункер с провалившейся крышей. Россыпи патронов, связки автоматов, несколько бочек с негорючим здесь напалмом, лежали как ненужное напоминание о глупости человеческой. А вот снаряды берегли, особенно крупнокалиберные, из гильз получались, хоть и тяжеловатые, но хорошие стаканы и кухонные принадлежности. Женщины штык-ножами резали еду, и им было до лампочки, какой баланс у оружия, лишь бы острый был.

      Парашюты давно