Траектория полета совы. Кассия Сенина

странные махинации с реставрационным фондом уже сделали отставку неизбежной, однако на замену этого министра нужно согласие Синклита… Удастся ли его получить так быстро? Но что-то сделать необходимо, ведь теперь, после дурацкой пляски на могиле Ласкариса, всё изменилось. Все эти игры смыслов могут насмешить кого угодно, но в Константинополе они будут работать! И работать не на Кантакузинов. Допустить Кирилла до реликвий василевсов, тем более во время народного праздника – это всё равно что дать ему примерить императорскую стемму.

***

      Дни зимнего Золотого Ипподрома в Константинополе были наполнены развлечениями до предела. Тому, кто хотел бы участвовать во всех, для отдыха не оставалось времени: зимние бега, начинавшиеся сразу после Рождества, совпадали с древним праздником Календ, который снова стали отмечать в начале восемнадцатого века. Как будто в компенсацию за промозглую погоду и короткие дни, эта неделя вся состояла из музыки, шуми, ярких красок и огней.

      Церковь с давних пор боролась с языческими празднествами, но вполне безуспешно. Несмотря на последовательные запреты соборов, эти веселые дни так или иначе всегда отмечались в Городе. А уж после знаменитого указа императора Иоанна Веселого Календы стали обязательным государственным праздником. Это произошло в 1729 году, после неудачного покушения на василевса, случившегося прямо в древнем городском театре, в Кинегии. Иоанн был обязан жизнью не только Календам, но и своей страсти к актерству и переодеваниям. Когда убийцы, смяв немногочисленных стражников у императорской ложи, ворвались туда, они застали там лишь дрожащего от страха Петро, персонажа уличного театра Мазарис, в традиционном дурацком костюме, похожем на одежду славянских крестьян. Им было невдомек, что Иоанн тешил свое императорское величество тем, что иногда через тайный ход пробирался на сцену и принимает участие в пьесе собственного сочинения… Бросив в ложе человека, который был, по их мнению, всего лишь презренным актеришкой, они разбежались по театру в поисках самодержца, но вскоре были переловлены. Суд над заговорщиками был громкий, все они поплатились головами, которые выставили у Милия – первая публичная казнь за предшествовавшие сто лет. При тогдашней обстановке даже патриарх не мог воспротивиться введению праздника, тем более, что связи убийц с церковными кругами были очевидны. Впрочем, тяжелые времена для высшего духовенства только начинались, вскоре ему стало не до осуждения Календ.

      А праздник прижился, несмотря на отчетливый отпечаток официоза. Теперь Календы праздновались в центре Города за счет казны и были довольно жестко регламентированы. Начинались они, в отличие от древних, не первого января, а сразу после Рождества, вобрав в себя период языческого празднования в честь Пана, когда-то известного как Вота. В течение десяти дней в зоне карнавала – на Августеоне и на исторической части Средней улицы –