Рехан. Цена предательства. Евгений Кенин

волшебный – впереди, на сколько хватало глаз, простирались одни только горы. Горы, горы, вершины, окутанные сизоватой дымкой, снежные остроконечные пики, высоты поменьше, зеленые высоты, высоты коричневые и смешанных оттенков. Здесь нигде не было ни одного ровного места. Сердце замирало от древнего величия и непреходящей веками красоты. К этому примешивалось чувство собственной человеческой незначимости, слабости перед таким огромным, бескрайним миром, что уходил далеко-далеко вдаль, не исчезая, а только прикрываясь сероватым туманом, словно подброшенным вверх и медленно опускающимся пуховым одеялом. Отсюда смешно наблюдать свои переживания и страхи. Здесь, в этом месте, сознаешь как никогда то, что ты был и уйдешь, а мир скорее всего и не заметит этого. Он стоял всегда и будет стоять еще сотни и сотни долгих веков, тогда как твои личные переживания не будут иметь никакого значения уже через каких-то тридцать-сорок лет для тебя самого. Если удастся еще прожить такой феноменальный срок, конечно.

      Кто-то из молодых наемников не удержался на скользких, коварных камнях и рухнул прямо в воду, забрызгав всех вокруг. Засмеялся сам от собственной неуклюжести, быстро поднялся под общий смех и подначки, осмотрел оружие – не попала ли вода.

      Рыжебородый, к которому вернулась его обычная упругая жесткая походка, прикрикнул на них недовольно. Замешкавшиеся двинулись вперед, шлепая по воде и поправляя оружие.

      За разлитым протоком оказалось, что отряд идет по хребту горы. Не по самой его вершине, что тонула своей короной в набрякших сизых тучах, но очень близко к ней. И теперь по обе стороны можно было наблюдать бескрайние горные просторы.

      Дальше ручей делился надвое, уходя своим началом в вершину. Отряд отошел от радостного узенького пасынка горной реки направился по диагонали вбок, периодически спускаясь.

      Воздух здесь имел явный недостаток кислорода. Пашка хорошо прочувствовал это, когда банда слегка ускорила шаги на спуске. Дышать стало неимоверно тяжело, а Виталя, так тот и вовсе задыхался, жадно ловя ртом высокогорное разряженное пространство.

      Перешли на другую высоту по мыску, поросшему высокой, по щиколотку, травой. Вниз уходила маленькая пологая низинка, а соседний склон был густо поросшим ярко-зеленой порослью. При виде ее бандиты радостно загукали, и Пашка решил, что они, в общем-то, уже пришли. Но расчеты не оправдались, они шагали еще весь день по всем этим высотам, периодически то поднимаясь, то уходя вниз.

      И только к концу дня Султан растянул толстые губы в улыбке и обернулся к Усману, сказав только:

      – Наконец-то, слава Аллаху…

      Рыжебородый ничего не ответил, лишь скучно кивнув.

      Кто-то из старых боевиков восхищенно выдохнул:

      – Алеллайя…

      При виде конечной цели путешествия все ускорили шаг и через каких-нибудь полчаса вошли в высокую густую зеленку. В воздухе потемнело, смеркаясь на глазах.