Плюсквамфутурум. Борис Пономарев

и не удалось выспаться, так что я, наверное, полежу.

      – А я вот днём спать не могу, – призналась Светлана. – Свет сильно мешает.

      Кивнув, я закутался в в одеяло и устроился поудобнее на полке…

      Кто-то прошел по вагону, задев мои ноги, торчащие с края полки, и я открыл глаза. Похоже, я проспал всего лишь несколько часов. За окном была непроглядная темнота.

      Рядом со Светланою сидела женщина лет сорока, очевидно севшая в Черняховске. На ней был слегка вытертый и явно неновый чёрный спортивный костюм, сшитый из синтетического бархата; одежда делала ее похожей на пантеру. Короткие волосы имели пронзительный морковно-рыжий цвет.

      Рыже-чёрное купе, подумал я. Рыжие волосы и чёрная одежда. Цвета апельсина и анархии.

      Где это мы едем? – поинтересовался я.

      – Литва, – коротко ответила женщина-пантера с рыжими волосами.

      Только сейчас, глядя на черноту за окнами, я понял, что это не ночь и даже не сумерки. Окна были наглухо закрыты снаружи, по всей видимости – теми самыми ставнями, которые так удивили меня на вокзале. Чуть светилась тонкая паутинка щели между ними. На какой-то миг мне показалось, что вагон превратился в закрытый бронепоезд.

      – А как мы вообще сейчас едем через Литву? – поинтересовался я.

      – Как обычно, с закрытыми окнами, на полном ходу и без остановок. Проедем границу, и ставни откроют.

      – Какая сложная система, – сказал я. – Я чувствую себя как в бронепоезде.

      – Кстати, чуть не забыла, – сказала она. – Пока ты спал, приходил начальник поезда. Он посмотрел на тебя, не стал будить и ушёл.

      Мне это не понравилось. Неужели моя личность всё-таки вызвала какие-то подозрения?

      Я познакомился с женщиной-пантерой. Ее звали Катя.

      – А вы в Москву по работе?

      – Нет, – сказала Катя. – Надо переоформить лицензию на право выращивания картофеля. Наш участок земли с огородами по ошибке приписан к Славскому району. Опять ужесточили правила, и если мы не оформим бумаги по всем правилам, то в следующем году всю картошку конфискуют. Надо обращаться прямо в московский Агропром. Хорошо, дали приглашение на въезд, а то бы визу не открыли, и пришлось бы сидеть в деревне впроголодь.

      – А вы не в Черняховске живёте? – переспросил я.

      – Раньше жили, – ответила Катя. – Работы не стало, вот мы и уехали к родителям мужа. Старый немецкий хутор, чуть-чуть не доезжая до Большаково. Есть чем детей накормить, и на том спасибо. Сейчас, по осени, продали урожай на рынке, хватило на эту поездку в Москву. На зиму денег уже не остается, но хотя бы картошки хватит. Картофель выращиваем, овощи. Капуста, морковь, лук, помидоры в теплицах. Кабачки. Зелень. Жаль, яблони пришлось спилить – на них большой налог, а в подвал их, как куриц, не спрячешь. Хорошие яблони были, еще немецкие…

      – Так вы куриц держите? – с интересом спросила Светлана. – Как раз то, что нужно. Обменяемся координатами? У тебя есть телефон?

      – К нам