Вольный Дон. Василий Иванович Сахаров

предлагаешь мне упразднить крепостничество?

      – Да.

      – Это невозможная утопия. Мы не Европа.

      – В том-то и дело, что мы не Европа. Сейчас невозможно отменить рабство, понимаю это. Однако, что будет через десять лет твоего правления или через двадцать? Повторяю, все в наших руках и если ты поставил перед собой цель – иди так далеко, насколько духа и сил хватит.

      – Смогу ли?

      – Отчего нет? Ты наследник Петра, у тебя такой же ум и такая же кипучая энергия, но ты к народу жалостливей и нужды его больше понимаешь. И оттого ты совершенно иной, и сможешь сделать больше, чем твой батюшка.

      – Никифор, а поехали со мной? Советником тебя сделаю, и будешь ты при мне, как Брюс при батюшке. Не бойся, церковь тебя не тронет, я заступлюсь.

      Ожидая ответа, Алексей подался чуть вперед, но я был вынужден его разочаровать:

      – Нет, Алексей Петрович, не получится, и на это несколько причин. Во-первых, мой дом здесь. А во-вторых, пример с Брюсом неудачен. Он астролог и алхимик, а это хоть и грех для христиан, но допустимый. Так что если я окажусь в Москве, от инквизиторов меня даже твое монаршье слово не спасет. Кстати, Ваше Величество, а что ты с мятежниками сделал?

      Император помедлил и сказал:

      – Меншиков выдал все украденные деньги и отправлен на Соловки. Брюс сослан воеводой в Пустозерск на Печоре, и теперь на звезды вместе с самоедами смотреть станет. Екатерина ждет ребенка, а когда родит и оправится, сразу же отправится в монастырь, тот самый, где моя матушка находилась. Канцлера Головкина оштрафовал и на месте оставил. Дьяка Автонома Иванова лишил всего, что он имел, и в солдаты определил. Остальных изменников, кто помельче, в Соль-Камскую отправил и еще дальше. Пускай прощение зарабатывают. А так-то все воруют, даже Шафиров, который эти переговоры организовал, и Шереметев, и адмирал Головин. Кругом ворье. Однако других людей у меня нет, вот и приходится только особо зарвавшихся наказывать.

      – Князя Матвея Петровича Гагарина забыл, бывшего московского коменданта, а ныне воеводу сибирского.

      – А он что натворил?

      – Пока еще ничего, но вскоре начнет ясак от сибирских инородцев половинить и в торговые караваны на Китай свои товары добавлять.

      – Сгною, подлеца! Совсем недавно его губернатором Сибирской земли назначили, а он уже о воровстве промышляет.

      Государь-надежа ударил кулаком по столу, но буйствовать не стал, быстро успокоился и я заметил:

      – Изменился ты, Алексей Петрович. Очень изменился.

      – Не мудрено. Кругом такие люди, что чуть расслабься и съедят.

      В это время за пологом зашуршало, и в павильоне появился еще один человек, широкоплечий приземистый крепыш, который посмотрел на меня словно на врага народа. Насколько я помнил, это дьяк Мухортов, начальник императорской охраны и верный человек князя Ромодановского.

      – Государь, – Мухортов поклонился, – срочная депеша от генерала Репнина.

      Мой собеседник обернулся и спросил дьяка:

      – Что