Метро 2033: Зима милосердия. Андрей Лисьев

Новоиспеченный сталкер-индиго Евгений сидел, уткнувшись носом в колени, и старался не смотреть на своды туннеля.

      Дрезина замедлила ход, и Женя удивился напряженным лицам машинистов и охраны. С чего бы они? Спокойно же вокруг! Да и что может случиться здесь, кроме обвала, затопления или нашествия полчищ крыс?

      – Всем тихо! – прошипел охранник.

      Узкий луч фонаря пополз по верхним сводам тюбингов. В воздухе появились три бесплотные фигурки мальчишек. Не освещенные, а словно сами собой соткавшиеся из влажной, вязкой тьмы.

      Они сидели на незримой ступеньке, средний двумя руками держал прямоугольный предмет размером с ладонь, и все трое смотрели неотрывно в эту штучку. Ни на дрезину, ни на свет фонарика мальчишки не обращали внимания.

      Женька содрогнулся, поняв, что луч света проходит через их тела, почти не встречая препятствий.

      – Пронесло, – вздохнул седой торговец, похожий на взъерошенного воробья, пухленький, с маленькими ручками, которые он то и дело складывал на животе.

      Из-за поворота показался освещенный блокпост Беговой. Глаза Максимыча подозрительно блеснули.

      – Че это было? Чем они опасны? – спросил Евгений.

      Серов одернул внука, заметив, что взгляд сидящего напротив торговца загорелся любопытством.

      – Эх, молодо-зелено! Люди тут иногда пропадают бесследно, а эти привидения-детки… Они безобидные, хороший знак, – объяснил «воробей», седина которого казалась слишком чистой для подземных обитателей.

      Дрезина проехала блокпост и остановилась, дернувшись и лязгнув. Сталкеры вылезли и не торопясь побрели к коптящему на центральной площадке костру, вокруг которого собрались люди в балахонах.

      – Правильно. Сначала молитва, – одобрительно кивнул торговец. – Потом жратва.

      Раздалось заунывное, нагоняющее тоску пение.

      – Херь! – Женя вызывающе сплюнул под ноги и тут же получил подзатыльник.

      – Ну, деда… – по-детски заныл Евгений, дурачась. – Непонятно же ничего, что воют, зачем воют…

      Серов взглянул строго, но смолчал, лишь махнул рукой, чтобы не мешал слушать.

      Одна из девушек, та, что сидела по правую руку от лохматого противного старикана, вдруг взяла запредельно высокую ноту и заглушила другие голоса.

      – Цыц! Зараза! – старикан отвесил девушке точно такой же подзатыльник, какой только что получил Женька.

      Тем же движением, будто в одной школе стариков учили подзатыльники отвешивать. Зрители заметили это и загудели, одобрительно посмеиваясь. Не улыбнулся только Серов.

      – Сопрано, – произнес он с грустью. – Настоящее сопрано!

      Что такое сопрано, Женька не знал, но спрашивать не стал – какая разница? Прочитанную худым, как скелет, бородачом в балахоне проповедь он прослушал вполуха: все пытался рассмотреть девушку, но кроме тонкого носа с горбинкой, из-под капюшона не было видно ничего…

      После ужина состоявшего из местных немилосердно отдающих плесенью грибов парень прошелся по платформе, прикидывая в уме,