Потоковые сказки. Лия Луговая

истины. Как по волшебству, передо мной возник образ моего отца. Он безмятежно стоял, не боясь свирепствовавшей вокруг него вьюги, и тоже тянул ко мне руку. Я склонила другое колено, и теперь мы втроём, взявшись за руки, стали той силой, которой уже не мог противостоять этот ревущий без удержу буран. Мы были едины: мама, папа и я – их дочка. Тем не менее я всё ещё была несоразмерно большая по отношению к ним. Едва подумав, что так же быть не должно, я осознала причины и этой взбушевавшейся белой бури, и всей моей боли, и того, что Река моя текла мимо меня.

      Только если у тебя нет глаз, ты не видишь, но у меня были глаза, открытые, и я видела: Путь в Мой Поток лежал сквозь Врата, через которые сюда я пришла. Как оказалось, минуя свои Врата, я забрела неизвестно куда. Сквозь заснеженный экран я смотрела на себя в проекции своей жизни, в которой я ветрами и вьюгами отгородилась от своих родителей. Вспомнив все откровения, полученные из Родовой Книги, как я сама, задолго до моего путешествия на Землю, просила моих маму и папу быть именно такими, какими сейчас и всегда они и были со мной, я поняла, что я так возгордилась, так возвысилась в своём величии над их, казавшейся мне ничтожной и неправильной, жизнью, что теперь, устав нести на голове тяжеленную, не по размеру, корону, я стояла на коленях и просила их простить меня… За то, что я считала их плохими родителями, за то, что, я думала, что они не научили меня, не показали как жить в счастье, как строить отношения во взаимной любви и благодарности, за то, как я считала, что они не стали примерами, за которыми я могла бы идти… Я просила их простить меня. За мою гордыню, когда я отдалялась от них и не понимала, что все их ссоры, скандалы, разбитая в гневе посуда и вылитое в безумии вино – всё это было ради той маленькой девочки с глазами чистого неба, которые в ужасе смотрели на маму и папу, согласившихся через свои жизни показать ей, чтобы она наконец-таки поняла: КАК ЖИТЬ НЕ НАДО! Чтобы она не повторяла их ошибок, не повторяла шаблоны их жизней и жизней их родителей, и жизней родителей их родителей…

      Как же мне нелегко было просить прощение за то, что я так ошибалась, когда думала, что родители меня не любят. Я вспомнила и злость свою на них, и обиды, и такое охватывавшее меня отчаяние, что я просто не хотела быть их дочерью, отрекалась от них, заставляла себя верить, что я не от них. Сейчас я понимала, что по-другому они не могли: они поступили так, чтобы в назначенный час, не в силах больше держать свою детскую боль, я смогла «проснуться» и уйти с тех болезненных программ, по которым жили не одну жизнь мои предки. Сейчас я всё понимала. Сейчас под таявшим ледяным панцирем начинало биться моё живое тёплое сердце.

      Как только холодные ветра утихли, а снег полностью впитался в Пробуждённую Землю, я увидела в глазах мамы и папы просто громадную Любовь ко мне. В Свете этой Любви я становилась маленькой, маленькой дочкой, а они вырастали большими, большими прямо передо мной. Их лучистые сердца без слов говорили, как они рады, что за всеми зеркальными искажениями я увидела Любовь, и её, оказывается, много, и