Свидетель на свадьбе должен быть неженатый. Наиль Фаилович Хабибуллин

Покончив с рюкзачком, Света перед зеркальцем нанесла скромный макияж. Вернулся Герц, бритый и причёсанный, благоухая лосьоном, отчего перегар казался мягким и добрым. Тарасковский потянул носом:

      – Точно, в ресторан-вагон наведывался. Сдавай белье, скоро родные пенаты.

      – А где чуваки с боковушек? – спросил Герц.

      – Они еще в Пыть-Яхе слезли, пока ты дрыхнул и слюни пускал.

      – Облом, у них еще целый пакет с пивом оставался. У нас случайно ничего такого не завалялось?

      – Посмотри в сумке с продуктами. Тебя с запахом Соня к себе не подпустит.

      – Я к ней и не собирался, к себе поеду, – не желая тревожить спящего соседа, Герц осторожно присел на край лежака, но тотчас поднялся, словно чего-то забыл. Почесал затылок, глянул на свою полку, вспомнил. Подобно приятелю скомкал белье и поплелся в сторону проводницкой. Смотав матрасы, Руслан баскетбольным броском забросал их на третью полку. Надел футболку.

      – Герц, это имя, или прозвище? – спросила Света. Руслан сел рядом и обнял ее за плечи, на этот раз она не противилась, но и радости такая нежность не прибавило.

      – Фамилия. Имя у него еще хуже, фашистское – Рудольф. Герц утверждает, что он из поволжских немцев, осевших когда-то в Башкирии. Эдакая русифицированная версия. Предпочитает называть себя швабом. Скажу тебе по секрету, – Тарасковский понизил голос, крепче прижал к себе девушку и, щекоча дыханием ушко, таинственно добавил: – У меня есть подозрения, что он еврей. Вот ты, Светочка, любишь евреев?

      – Не знаю.

      – Вот и я не знаю, люблю я их или нет. А этого, – он кивнул на появившегося Герца, – люблю.

      Девушка смущенно убрала с плеча обнимающую руку Тарасковского.

      – Мне нужно переодеться, – сказала она. Сняв с вешалки вещи, переступая через вытянутые ноги Руслана, она пошла в конец вагона.

      Заняв ее место, Герц порылся в пакете с продуктами и достал банку пива. Дрожащими пальцами сорвал чеку, брызнувшая пена оросила его футболку и, стекая по жестянке, закапала на пол. Герц торопливо поднес пиво к вытянутым губам, сделал жадный глоток и предложил Руслану:

      – Будешь? Только оно теплое.

      – Неа.

      – Я тоже допью и в завязку. Отъезд с большухи на меня всегда плохо влияет.

      – На тебя в последнее время все плохо влияет.

      – Я ж в отпуске. Как у тебя с этой, как ее?

      – Со Светой? Да никак. Чиста и невинна, яки херувим.

      – Зачем тогда мозги ей пудришь?

      – Каждый по-своему дорогу укорачивает. Ты вон с пацанами с Пыть-Яха с самой Уфы херачишь, я ее кадрю. Хотя, знаешь, в ней есть что-то чистое, что притягивает мое извращенное восприятие. Земля круглая, возможно где-нибудь пересечемся. Тем более что она в наш Богом забытый городок едет – к тёте. Очередная покорительница севера. Если разобраться, ведь она не за северной романтикой подалась, впрочем, как и все мы. Да и какая тут к черту романтика, – словно ища подтверждения своим словам, он перевел взгляд на окно. – Знаешь, чего я боюсь? Через годик другой, эта скромная