Фуга с вариациями. Галина Тимошенко

на последнем слове сказала Кира.

      Игорек смог, и Киру посадили на грим не в общей гримерке (на подобных передачах никакая табель о рангах не соблюдалась), а в личной гримерке Антона. Высоченная жилистая девица с длинным упрямым лицом колдовала над его бородой, а срочно доставленная из соседней гримерки пожилая дама чрезвычайно аристократичного вида начала придирчиво рассматривать нанесенный самой Кирой макияж.

      – Привет, Валькирия! Кстати, ты не в обиде, что мы назовем наш выпуск вполне банально – «Полет Валькирии»?

      – Да мне-то что? – пожала плечами Кира. – Прекрасное название.

      – Что за тайное перешептывание? Надеешься вымолить снисхождение?

      – Зная твою репутацию, даже не надеюсь, – горестно промолвила Кира, блюдя репутацию ехидного и придирчивого ведущего «Теле-Фрейда». – Наоборот, готова положить на алтарь твоего успеха еще одну тему. Сможешь издеваться надо мной сколько захочешь.

      Антон выдернул бороду из пальцев упрямой девицы и заинтересованно крутнулся на кресле в сторону Киры:

      – Да ты что?! Есть что-то, чего я не знаю?

      – Скорее, знаешь, но почему-то не используешь. Мои музыкальные портреты помнишь?

      – А что тут использовать? – Антон разочарованно вернулся в гримерское стойло. – Ты классно играешь, твой… в смысле мой портрет я до сих пор помню. Точнее даже слушаю – ты же мне его тогда записала. За что тут цепляться?

      Кира запустила уже использованную легенду:

      – Я тут недавно была на одной музыкальной тусовке…

      Аристократичная дама-гример, все это время осторожно поворачивавшая Кирину голову из стороны в сторону, наконец решила, что именно следует уточнить в имеющемся макияже, и приступила к работе.

      – Так вот та тусовка разделилась на две части. Одна страстно меня ненавидела – как ты понимаешь, это были профессиональные музыканты, и для них я – дилетант, покушающийся на святое. Вторая совершенно восторженно комментировала тот мой единственный портрет, который я играла на экране, и возмущалась, что режиссеры не используют эту возможность.

      В некотором смысле все сказанное вовсе не было враньем: Давид и иже с ним вполне могли бы сойти за первую часть тусовки, а пророк с набережной – за вторую. Но зачем Антону знать о таком соотношении сил?

      – Представляешь, они так громко спорили, что на другом конце Москвы их услышал мой бывший муж.

      Упрямая девица уже наносила крохотными мазками тональный крем вокруг губ Антона, поэтому тот только согласно замычал: дескать, знаю я твоего бывшего, ныне режиссера.

      – Не мычи, я поняла. Тогда ты, наверное, знаешь, что он собирается снимать новый фильм – естественно, со мной. Так вот теперь он решил использовать мою игру в фильме на полную катушку.

      – И? – гример продолжала заниматься губами Антона, поэтому у него получилось что-то вроде «Ым?».

      – Так что вполне можешь и порезвиться