У собаки восемь ног. Что говорят дети, когда их не слышат взрослые. Татьяна Колесникова

подумала я. До меня далеко не сразу дошло, что дети просто только что пришли с прогулки и убегались там до состояния мокрых мышей. И теперь их переодевают и сушат…

      По завершении процесса сушки и переодевания деток как-то так незаметно распихали по партам и… И вот он, час «Х»!

      – Ты, что ли, замена? – рявкнула одна из теток.

      Я кивнула.

      – Принимай! – И тетки испарились…

      Я стояла перед классом и судорожно пыталась сообразить, что же мне делать. А передо мной разлилось и затихло море детских глаз. Смотрело без любопытства и ожидания – равнодушно и покорно. «Лишь бы только это не оказалось затишьем перед бурей!» – мелькнуло в голове…

      – Я вам сказку почитаю, хорошо?

      И в ответ – тишина…

      – А вы порисуйте. Достаньте карандашики и нарисуйте то, о чем я буду читать.

      По морю глаз пошла волна – не поняли.

      – Ну, что хотите нарисуйте… – исправила я положение.

      Застучали крышки парт. Пока дети доставали карандаши, я пересчитала их, как цыплят, по головам. И насчитала детских голов аж тридцать восемь штук. В желудке похолодело. Небольшой класс… А что же тогда большой?..

      На столе обнаружилась «Мишкина каша». Сколько времени прошло с момента начала чтения, я не помню, но вот что-то вывело меня из состояния самозабвенного озвучивания непонятных закорючек в книжке.

      – Тётенька, я какать хочу!

      Передо мной предстало ангельское создание с гигантскими фиолетовыми бантами и в кукольном джинсовом комбинезоне

      – Ну так иди в туалет!

      А что я еще могла ей сказать? Ангельское создание упорхнуло. Я попыталась возобновить чтение, но не получалось, мешала мысль: «А имела ли я право отпускать ее одну? Вдруг с ней в туалете что-то случится?! Например, старшеклассники обидят. Или поскользнется, упадет, ударится головой. Меня посадят… Или все же оправдают, принимая во внимание мой юный возраст, неопытность, первый урок? Ага, держи карман шире – незнание законов не освобождает от ответственности… Или…» Порожний ход моей разбушевавшейся фантазии прервала скрипнувшая дверь. Все обошлось – ангелочек в целости и сохранности вернулся в класс.

      Правда, почти с голой попкой: трусики дитятко натянуло, а роскошный джинсовый комбезик волочился за ангелочком по не самому чистому полу.

      – Тётенька, а я кнопочки не умею застегивать!

      Да-да, конечно, ангелочек, еще бы ты их умела застегивать, тут и я, взрослая тетя, еле справилась. Задача была непростой – поправить криво натянутые трусики, потом надеть колготки, потом узкие-преузкие брючины, потом натянуть рукавчики комбезика (при этом ангелочек что-то тихо попискивал), а потом добить все это тугими до невероятия кнопочками… А девочка с бантами все бормотала что-то, зажатая у меня между колен. Класс тем временем сидел в гробовой тишине. Все тридцать семь человек завороженно смотрели на мои действия. Что-то им очень не нравилось в том, что я делала…

      – Тётенька! –