Разрешите вас пригласить. Мария Новик

Ярослав начал искать телефон, рыская по карманам брюк и жилета. Оставалось надеяться, что он всё-таки взял его с собой, однако все чаяния развеялись. Обнаружились только с десяток двухтысячных купюр в подкладке пальто. «После-е-е-едние грибы встали на дыбы… И как я мог оставить айфон на столе?» – вздохнул он. Похоже, ему не удастся вызвать нормальное такси.

      Недалеко от перекрёстка остановилось несколько машин с небрежно косящимися шашечками: потрёпанные временем и дорогами Жигули и скромная Лада с грязными номерами. Ярослав закатил глаза от недовольства и пошёл дальше. Он решил заскочить к другу, чтобы забрать свою машину, которую оставил на время отъезда вместе с ключами. Плевать, что этот спекулянт спит, словно убитый! Он сам виноват, что не ответил вовремя на звонок.

      Сокращая путь дворами, Арский быстро пересёк несколько улиц и сквер. Оставалось совсем немного до цели, как вдруг женский писклявый голос ознаменовал начало серьёзных проблем.

      – Молодой человек, не угостите девушку сигареткой?

      Арский обернулся, смерив собеседницу взглядом. Желваки на лице нервно задвигались, он осмотрелся по сторонам, ожидая какого-то подвоха. Нечасто выпадал шанс предвидеть итоги таких встреч в тёмном переулке рядом с тупиком, но сейчас сомнений не осталось – опасность где-то рядом.

      Перед ним стояла девушка «не первой свежести». Похожая на провинциалку дамочка в коротком полушубке, белой блузке и чёрной кожаной мини-юбке. Колготки в мелкую сеточку с мелькающим рисунком, высокие сапоги на тонком каблуке. Небрежно забранные в хвост волосы, неподобающее поведение и вычурность в одежде вызывали отвращение. Арский словно окунулся в прошлое, которое так стремился забыть. Ночная бабочка, разгуливающая по улице, ни у кого бы не вызвала такого чувства ненависти, но Арский имел к подобному образу жизни едва ли не прямое отношение, а потому он поспешил уйти.

      – Не курю и тебе не советую, – бросил он брезгливо, стараясь держать себя в руках и ускоряя шаг. Предчувствие гнало его прочь из плохо освещаемого переулка на людную улицу, где шумная компания вовсю кричала и что-то периодически напевала.

      Блонди последовала за ним, ковыляя как подстреленный кузнечик в неудобной обуви по дороге, покрытой заледенелой корочкой, скудно присыпанной песком.

      Он слышал её шаги, надоедливый скрип снега и даже дыхание улавливалось в тишине. Мороз крепчал, хотя ещё ноябрь.

      Настойчивость девушки поражала не меньше, чем капризная погода. Но Ярослав уходил. Не хотел оборачиваться, чтобы не сорваться и не вскрыть старые шрамы. Легче не станет, если он ударит девушку, если спроецирует на неё образ ненавистной ему женщины. Боль, прошедшая сквозь время, не притупится, если принять меры и показать самому себе, что, только опустившись на уровень ничтожества, можно кулаками что-то изменить.

      – Тебе жалко, что ли, сигарет? Эй, ты, мажор несчастный! Я с тобой говорю, петух ряженый! –