Партия, дай порулить. Людмила Киндерская

сильно плакала, ей было страшно. Мать пугала ее детдомом, рыдала, воздевала руки к небу. В дальнейшем Кира мокрые после поцелуя щеки не вытирала, послушно читала стихи по просьбе Ивана Семенович, рассказывала ему о школьных успехах, и мать успокоилась. Иногда она даже гладила Киру по голове, отчего та вздрагивала и вжимала голову в плечи. Иван Семенович был в их жизни около пяти лет. А когда он ушел, Кира уже выросла, и мать перестала поднимать на нее руку.

      – Нет, мне просто интересно, у нас что, нет нормальных волонтеров? Неужели мы должны привлекать таких малолетних хамок? А какая у нее лексика? – возмутилась Обозова– Вострикова.

      – Ну, ну, дорогая Элла Эльдаровна, – примирительно сказал Похлебкин, – нам нужны разноплановые волонтеры, к нам и просители приходят разные.

      – А если она нахамит какому-нибудь просителю? Представляете, какой репутационный удар по партии? – не согласилась она.

      – Да что вы, она с посетителями, знаете, как вежливо разговаривает? Сам слышал, – вступился за Глафиру Вениамин.

      – Ладно, мы не за этим пришли, – продолжила речь Тамара Максимовна. – Мы насчет вашего внешнего вида. Вы, наверное, уже поняли, что наш фирменный стиль – это рубашка с закатанными рукавами. Вернее, с одним закатанным рукавом.

      – В том смысле, что у нас даже нет времени закатать второй рукав, так мы заняты работой на благо народа, – встрял Похлебкин.

      – Ну да, мы пробовали закатать два рукава, а потом решили, что один – это круче, так лучше запоминается, – сказал Капельман, обращаясь к Торопову.

      – Маразм какой-то, – пробормотала Кира.

      – Так что завтра вы все получите фирменные рубашки. А Вениамин должен закончить развешивать плакаты. Через недельку ожидайте прихода прессы, – сказал Востриков, выдвинув вперед челюсть, уже совершенно успокоившись.

      – И будьте так добры, господин Торопов, наладьте дисциплину у себя в ячейке! – подвела итог Обозова– Вострикова, тряхнув серьгами с большими красными камнями.

      И делегация в полном составе покинула «Искру».

      – Слава богу, умотались, – проворчала Глафира.

      Торопов подошел к Кириному столу и присвистнул:

      – Что это за красотка на фотке? Прямо модель!

      – Невестка Зои Павловны. Старуха тыкала мне в лицо этой фотографией, пытаясь убедить, что на ней запечатлена шалава, – покачала головой Кира.

      Все сгрудились вокруг Торопова, пытаясь разглядеть красавицу-модель.

      На фото была изображена настоящая сирена: зеленые глаза (могли быть линзы), густые темные волосы (могли быть наращены), загнутые ресницы (явно наращены), полные губы (возможно, накачаны), большая грудь (без комментариев). И, несмотря на всю ненатуральность, а может быть, именно поэтому, она выглядела потрясающе.

      – Обалдеть! – присвистнул восхищенный Вениамин.

      – Резиновая кукла, – вынесла вердикт Глафира.

      – Ухоженная, – тихо сказала Кира.

      – Я ж говорю – модель! – подвел итог Торопов.

      И только