9М. Максим Кутис

изрядно уставшим, чтобы избежать мучительного анализа образов перед тем, как заснуть, я предпочитал вырубиться сразу под тихий бубнеж чего-нибудь безопасного и до боли известного. Например, серий старых сериалов, виденных уже дюжину раз.

      Выспаться как следует и на этот раз не вышло. Мне приснилось, что я был за городом с родней. По всем каналам объявили, что все ядерные боезапасы всех стран были запущены и что оставалось всему живому по расчетам часов шесть. Я пришел в жуткое беспокойство. Пытался всех собрать, чтобы что-то придумать, уехать как можно дальше или же отыскать ближайшее бомбоубежище. Но никакой реакции от них не последовало, хотя абсолютно все были в курсе. Все с пассивностью и готовностью были готовы к ярким столпам разрушающего света на горизонте, неспешно делали свои обычные дела. Ну да, мы все умрем, какая разница раньше или позже. Обескураженный я вернулся домой, чтобы попытаться самому что-либо предпринять. Включил телевизор, чтобы получить хоть какую-то полезную информацию при такого рода чрезвычайных ситуациях. Однако, там как обычно шло каждодневное ток-шоу, где абсолютно с таким же настроением смирения и безучастности, подводили какие-то итоги человечества, и ведущий с грустной улыбкой прощался с многомиллионной аудиторией. И тут в состоянии полнейшего непонимания и растерянности я и почувствовал приближающиеся зловещую вибрацию, от которой и проснулся. Под окном к булочной подъехал грузовик, доставляющий свежую выпечку. По крайней мере неприятный осадок после пробуждения был скрашен запахом только что испеченного хлеба.

      Хотя время в этот день играло против меня, вечер все-таки наступил. Одевшись поприличнее, я был у входа в ночной клуб, где должно было проходить мероприятие. К. заранее меня уведомила, что не сможет уделить мне много времени, так как для нее это работа в первую очередь, а свои обязанности она привыкла выполнять самым надлежащим образом. На входе стоял охранник со знакомым лицом. Я вспомнил, что именно он не пустил меня на вечеринку полгода назад, видите ли, я недостаточно презентабельно был одет, хотя, по правде сказать, тогда до этого я успел шлепнуться в лужу и был весь в подсохших грязевых разводах, но мне все равно казалось, что я все равно весьма хорош собой и охранник повел себя несправедливо. Но так и остался на улице. Я, конечно, его прекрасно понимал, но все равно чувство собственного достоинства было глубоко задето, поэтому сюда я ни разу не возвращался за эти полгода. Теперь же у него не было ни единого шанса придраться ко мне. Я протиснулся сквозь немногочисленную группку тусовщиков на входе, которые отчаянно перебирали куда же им теперь направляться, вследствие неожиданного частного события, я оказался прямо перед ним. По прищуру и надменно поднятой верхней губе, мне показалось, что он меня вспомнил. Он был на целую голову меня выше и, наверное, на две дюжины голов больше меня в объеме. Я нагло смотрел ему прямо в глаза, собственно, как и он на меня. Возможно, он прочитал всю степень решимости