Подобно тени. Джеймс Хедли Чейз

анонимок рассеется, он вполне может сообразить, что, каким бы замечательным шахматистом я ни был, раскошеливаться на десять фунтов в неделю только за это – чрезмерная роскошь.

      Но на четвертый день, в пятницу, мне вдруг улыбнулась удача.

      Утром мы поехали в Шордич, где загрузились очередными пакетами, и двигались в Вест-Энд, когда он внезапно сказал:

      – Завтра я уезжаю в Париж, думаю, на недельку-другую. Сопровождать меня туда нет необходимости.

      Мое сердце остановилось: запахло увольнением. Вряд ли он собирается предоставить мне оплачиваемый отпуск.

      – И что насчет меня?

      – Я был бы рад, если бы во время моего отсутствия вы согласились присматривать за домом.

      При мысли, что он собирается оставить меня в «Четырех ветрах» наедине с Ритой, кровь бросилась мне в голову.

      – Разве миссис Зарек не способна позаботиться о доме сама?

      – Она поедет со мной.

      Черт, я должен был сообразить, что не настолько он непроходимо туп.

      – Значит, я должен буду следить за домом, кормить цыплят и отпугивать воров?

      – Вы меня очень обяжете. Уже два года моя жена никуда не выезжала, все из-за этих птиц, понимаете? Я обещал, что в следующую поездку в Париж возьму ее с собой. Вам нужно только покормить их, и вы свободны на целый день. Ну и конечно, вы будете держать дом в чистоте, о’кей? Пользуйтесь машиной по своему усмотрению, но обязательно возвращайтесь до темноты. Чтобы лисы не перетаскали цыплят, понимаете?

      – Все будет в порядке, не волнуйтесь. А что насчет вашего бизнеса? Может, я могу быть чем-то полезен?

      Он бросил на меня хитрый уклончивый взгляд и энергично замотал головой:

      – Нет-нет, цыплят будет достаточно. Бизнес – это личное. Эмми с этим справится.

      – Как скажете. Я просто хотел помочь.

      На сегодня работы для меня больше не было. Остаток дня я изнывал от скуки в приемной, зачитав «Ивнинг стандард» до дыр, пока Зарек и Эмми шептались в кабинете.

      Пару раз, прижав ухо к дверной панели, я попытался разобрать, что за тайны мадридского двора они обсуждают, но результат не стоил усилий – из-за сработанной на совесть двери не доносилось ни звука. Мысль, что Зарек выкладывает подноготную своих делишек не мне, а этому маленькому толстому чудовищу, бесила неимоверно, хотя, с другой стороны, нелепо было бы ожидать, что он проникнется ко мне безграничным доверием всего за четыре дня.

      Если подумать, вместо того чтобы тешиться мечтами об эфемерном сыне, которого ему все равно не видать как своих ушей, ему следует усыновить меня. Возраст у меня подходящий: мне двадцать семь, ему где-то около шестидесяти. И кто, как не я, заслуживает этот дивный шахматный набор? Пусть только даст мне возможность поучаствовать в своих авантюрах – я покажу, на что способен.

      Однако такие дела не делаются в спешке. Я уже нравлюсь ему, конечно, но от «нравиться» до «стать наследником» дистанция огромная. Сейчас следует стать его тенью и терпеливо ждать, пока он созреет. Проблема в том, что стать его