Дневник смертницы. Хадижа. Марина Ахмедова

глотков такой воды болят даже зубы. Но тетя ко всему давно привыкла. Когда-нибудь и я смогу носить кувшин, а пока я всего на полголовы выше него.

* * *

      Наше село небольшое. В нем лишь одна улица, а по ее бокам стоят дома. Почти в конце села она поворачивает вправо и идет еще несколькими домами. А за ними начинаются горы. С другой стороны села – тоже горы. Наше село поместилось в низине между ними, в длину и ширину еще остается место, и после того как в селе сыграют свадьбу, новая семья начинает строиться на окраине. Наше село постепенно растет.

      Наш дом – на противоположной окраине от дома генерала. Сразу за воротами начинается кладбище. Когда прадедушка моего дедушки только выбрал этот участок под дом, кладбище было еще далеко, но оно росло и постепенно дошло до наших ворот. Плиты нового кладбища – с выдолбленными на них датами и именами, полумесяцем и звездой. А дальше, за ними, начинается старое кладбище – старые речные камни, покрытые зеленым мхом. Раньше, когда кто-то умирал, его родственники шли на реку и искали на берегу подходящий камень. Человека закапывали в землю и ставили камень сверху. На камнях ничего не писали, но каждый родственник знал свой камень. Родственников одной семьи хоронили рядом. Теперь на эту половину кладбища ходят редко, старые камни уже покосились, покрылись густым мхом. В детстве они казались мне зубами большого дракона, из которых когда-нибудь вырастут новые люди.

      Я любила гулять среди этих камней, особенно летом, когда под ногами яркая трава, куда ни посмотри – повсюду кучерявые горы. Когда я была маленькой, то думала, что горы покрыты зеленой мягкой шерстью, как бараны. Потом дедушка объяснил мне, что это не шерсть, а деревья, которые издалека сливаются в один покров.

      На кладбище всегда очень тихо, не считая дней похорон. В такие дни сюда приходят мужчины. Несколько из них несут на плечах свернутый ковер. За ними идут остальные, опустив головы. Женщин среди них нет – наши не участвуют в похоронах. Мужчины опускают ковер в вырытую яму, забрасывают ее землей, встают вокруг, выставляют вперед раскрытые ладони и тихо молятся. Я знаю об этом, потому что, маленькая, следила за ними с веранды нашего дома, и мне казалось, они шепчут что-то себе в руки, но оказывается, это мне потом объяснил дедушка, они так говорят с Богом.

      – А где Бог? – спросила я дедушку.

      – Там, – он поднял палец вверх.

      – Если он наверху, почему они говорят, глядя вниз? – спросила я.

      – Поймешь, когда вырастешь, – ответил дедушка.

      Однажды, когда наша корова заболела и мы с бабушкой сами повели ее на пастбище, я увидела на кладбище что-то страшное.

      Только начало светать, мы вышли из дома. Бабушка подгоняла корову длинной палкой, а когда корова шла без остановки, бабушка опиралась на эту палку. На обратном пути я забрела на кладбище.

      Я прошла новое кладбище. Взяла печенье с одной свежей могилы. Сдула с него муравьев. Печенье было мокрым от росы, но я все равно его съела. У нас дома редко бывало