«Машина времени». История группы. Юбилейное издание. Евгений Додолев

пели песни протеста на английском языке»

      – Да нет, не поддерживаю, не сложилось.

      – Не были близки с теми, с кем в школе начинали музыкой заниматься: Лариса Кашперко, Евгений Прохоров, Михаил Яшин…

      – Женя Прохоров давно погиб…

      С одноклассниками я не общаюсь и на встречи не хожу. Я случайно как-то раз попал, подумал, что это пришли учительницы, меня это напугало…

      – Да, тетки сильно меняются…

      – Но я понимаю, что и дядьки тоже меняются, но как-то… В голове остаются какие-то образы юных девушек, воспоминания, а тут какие-то бабушки. Это тяжело и ни к чему.

      А зачем? Встречаться нужно с людьми, с которыми интересно, а не потому, что ты с ними жил рядом или ходил в одну школу.

      – Ну, интересно посмотреть, что стало с человеком.

      – Вот я посмотрел, мне не понравилось. Изменения никого не красят. Редко кто хорошеет с годами.

      – А с Андреем Вадимовичем Макаревичем когда в последний раз виделись?

      – Он ко мне приезжал до моей выставки или после выставки (август 2018 года, галерея «Роза Азора» – Е.Д.), туда, в мое хозяйство. Сидел на лошади, между прочим.

      – Макаревич на лошади – это сильно.

      – Да, там мы втроем. Он выложил это у себя в Фэйсбуке, назвал «Три богатыря»…

      – А третий кто?

      – Бродский Саша, архитектор.

      – А ты в МАРХИ поступал с Андреем одновременно?

      – Нет, нет, он поступил в архитектурный, я – в авиационный.

      – В авиационный – по папиным стопам? Никак не связано?

      – Ну, да, естественно, конечно. Конечно, связано. У меня и старшая сестра авиационный закончила, направленность такая была.

      – Хорошо, МАРХИ всплыло почему?

      – А МАРХИ всплыло случайно. Я год проучился в авиационном и взял академотпуск, потому что не тянул.

      И Макаревич мне сказал: «Чего ты маешься? Ты прекрасно рисуешь, давай мы тебя поднатаскаем немножко сейчас, и сдавай экзамены к нам, поступай».

      И стали все меня учить там. Подружки, друзья Макара. И как-то вошел в комнату Вадим Григорьевича, отец Макаревича, посмотрел на все это занятие и сказал: «Пошли все вон отсюда, я буду сам заниматься». И меня за два месяца, даже меньше, где-то месяца за полтора натаскал по рисунку, я сдал экзамены… Ну, остальные – физика, математика – там были для меня, как семечки.

      – Хорошо в школе учился?

      – Я год проучился в авиационном. После этого там сдать физику и математику – пустяк.

      – А с Макаревичем в школе сошлись исключительно на теме музыкальной или дружили до этого?

      – Нет, как-то мы сошлись еще до музыки. По книжкам, по рисунку… Даже Рэй Брэдбери был раньше.

      Я пришел в их школу в классе в 6-ом или 7-ом…

      – Но вы одноклассниками были?

      – Да, я попал к нему в класс. Но я пришел из простой школы, а у них была английская, спец. В английской спецшколе английский с первого класса, а в обычной с пятого.