.

я нахожу вашу историю чрезвычайно интересной. Позвольте удостовериться, что понимаю вас правильно?

      – Безусловно, мистер Ломакс.

      – Прежде всего обратимся к истории: царь Соломон славился великой мудростью и близостью к Богу, и люди, изучающие приписываемые ему гримуары, возлагают надежду на то, что его слова по большей части остались в неизменном виде. Царица Савская – правительница исчезнувшего африканского государства, она упоминается не только в Библии, но и в Коране. После того как рассказы о великом богатстве и мудрости Соломона достигли ее царства, она поехала на встречу с царем. Я верно излагаю обстоятельства?

      – Кратко, как в энциклопедии, сэр, и столь же точно! Утверждают, что Евангелие написано ее рукой и рассказывает о церемониальных ритуалах, намного более мощных, чем те, которые разработал до встречи с нею царь Соломон. Очевидно, мистер Ломакс, что король и королева были любовниками и вознесли изучение церемониальной магии на недосягаемую высоту.

      – Это текст на древнееврейском?

      – На латыни, сэр, и, как нам кажется, переписал его монах шестнадцатого века.

      – И вы утверждаете, что от него вы физически заболели? – потрясенно спросил я.

      По правде говоря, Теодор Грейндж и впрямь выглядел очень больным. Лицо его было цвета восковой свечи, а руки дрожали, но главное – за шесть дней со времени нашей первой встречи он словно усох. Кожа висела на нем, как отцовский плащ на ребенке. Темно-синий костюм тоже был великоват; тонкие, как ветки, запястья неприлично торчали из зияющих манжет.

      – Не только я! – возразил он. – Сперва мой друг Корнелиус Пайетт забрал книгу к себе домой для изучения и почти сразу же заболел. Потом к ней пытался подступиться Хаггинс, и вот мы трое оказались в одном и том же прискорбном положении. Нет, поверьте, это Евангелие – уникальная вещь, а Себастьян Сковил – единственный человек, достойный его силы.

      – А, вот вы где, мистер Ломакс, еле нашел вас!

      Вежливый дребезжащий голос библиотекаря вывел меня из состояния жадного внимания. Подняв голову, я заметил согбенную спину, мягкие пряди волос за ушами, рассеянно-благодушный вид, окутывавший старика, как аромат сладкого дыма из его трубки, и мысленно взмолился о том, чтобы он не начал меня расхваливать.

      – Приношу свои извинения, сэр, я был вам нужен? – спросил я.

      – О нет, нет, мой мальчик, вы, видимо, заняты. Но я должен сказать, что мистер Салливан весьма доволен вашей помощью в его геологических изысканиях. Он утверждает, что вы определили книгу, способную стать путеводной звездой в его исследовании осадочных фаций. Мистер Ломакс, вас снова можно поздравить!

      В дальнем конце зала периодики есть окно с мелкой расстекловкой. В нем отражались Грейндж, библиотекарь, я сам в кресле – субтильный, с копной буйно вьющихся каштановых волос – и еще шестеро-семеро читателей, которые оживились и теперь с интересом разглядывали меня, прикидывая, каким тайным знанием я успею их одарить