Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник). Мэри Стюарт

все твердила, что самые веселые – горные маргаритки. А горечавки расцветут у твоей кузины.

      – Спасибо. Вы очень добры.

      Но голос Дженнифер почему-то дрожал, словно она задыхалась, и старая монахиня с удивлением взглянула на нее.

      – В чем дело, детка?

      Дженнифер не отвечала. Она сидела, глядя на свои зажатые в коленях руки, и отчаянно пыталась собраться с мыслями и разобраться в этих новых, поразивших ее сведениях.

      – Ну-ка перестань. Что с тобой?

      Дженнифер подняла голову, откинула со лба прядь волос, точно хотела отбросить тень сомнений. Она спокойно встретила встревоженный взгляд добрых глаз.

      – Сестра Луиза, моя кузина была дальтоником.

      Старушка озадаченно посмотрела на нее и машинально подобрала лопатку. Потом взяла очередное растение и принялась сажать его.

      – Да?..

      – Вы понимаете, что это означает?

      – Ну конечно. В молодости у меня был приятель, так его брат страдал этим. Никто ничего и не узнал бы, не пойди он работать на железную дорогу. Вскоре это выяснилось, и его уволили. Оно и понятно, ведь там светофоры – красный, зеленый. Он не различал их. – Она приминала землю у корней цветов. – Не судьба, видно. Но все судьбы в руках Божьих. Парень пошел работать сторожем. А сейчас у него уже ресторанчик в Ментоне и шестеро детей, а жена умерла. Если бы ты знала его жену, – добавила она, похлопывая лопаткой по земле, – то сочла бы ее смерть за милость Божью. Упокой, Господи, ее душу.

      – Надо же, как бывает, – сказала Дженнифер, не зная, что и ответить на сей словесный пассаж.

      Сестра Луиза заметила ее замешательство.

      – Так, говоришь, и твоя кузина?.. Я всегда считала, что это бывает только у мужчин, а женщины… По-моему, так доктор говорил.

      – Да, – сказала Дженнифер. – Совершенно верно, обычно дальтонизм бывает у мужчин, и самая распространенная разновидность как раз та, что была у брата вашего знакомого, который не различал красное и зеленое. Но у Джиллиан, моей кузины, был очень редкий случай – тританопия.

      Сестра Луиза снова бросила совочек и с нарастающей тревогой взглянула на девушку:

      – Что?

      Дженнифер подумала, что во французском эквиваленте это слово должно звучать как «la tritanopie». Она повторила еще раз:

      – Тританопия. Это сине-желтый дальтонизм.

      Сестра Луиза перевела взгляд на вазочку с синими цветами. Потом вопросительно посмотрела на Дженнифер.

      – Так ты говоришь, что твоя кузина… что мадам Ламартин…

      – Она совсем не различала желтого и синего, оба этих цвета для нее всегда были лишь различными оттенками серого. То есть… То есть, – заключила Дженнифер, – если бы она и увидела цветы, то не узнала бы их.

      Старушка смотрела на только что посаженные на могилу цветы.

      – Должно быть, я ошиблась, – робко сказала она, – но, собирая их для нее, я была совершенно уверена…

      Дженнифер взволнованно склонилась к ней и коснулась ее руки.

      – Нет, сестра. Вы не могли ошибиться, ведь все очень просто. И вы,