Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель (сборник). Мэри Стюарт

Дженнифер вспомнила, что несколько раз назвала донью Франциску «сестрой» и та ни разу ее не поправила.

      Сестра Луиза не сводила с девушки проницательных голубых глаз.

      – Ты, наверное, думаешь, что я злая старая сплетница? Может, и так, но если моя пустая болтовня немного отвлечет тебя от тяжелых мыслей, то в ней больше пользы, чем вреда. Тебе уже лучше, детка?

      – Да, спасибо вам, сестра. Я… честно говоря, я еще не осознала… Мне просто не верится, что Джиллиан… Я имею в виду… – Совсем запутавшись, Дженнифер немного помолчала. – Если бы я видела, как все это произошло, тогда – другое дело, понимаете?

      – Понимаю. Но ведь донья Франциска должна была обо всем рассказать тебе.

      – Не знаю. Мне показалось, что она почти ничего не сказала, или, возможно, я была так поражена, что не восприняла и половины. Я поняла только, что произошла авария и что в сильную грозу моя кузина добралась до монастыря, заболела и умерла.

      – Увы, дорогая, так оно и было. – И она привычно перекрестилась, даже не стряхнув землю с руки. – В ночь на понедельник была ужасная гроза. Недаром же эту долину зовут долиной Гроз. – Она вопросительно посмотрела на Дженнифер. – Ты англичанка?

      – Да.

      – А кузина – француженка?

      – Нет, тоже англичанка.

      Монахиня изумилась:

      – Англичанка? Но она говорила по-французски…

      – О да. – Дженнифер пустилась в объяснения: – Она в совершенстве знала французский. Понимаете, мать ее была француженкой, и потом она вышла замуж за француза. Но отец англичанин. Они родом из Северной Англии.

      – Ясно, – кивнула старушка. – Все же странно, что она ничего не говорила о них и даже о своем муже.

      – Он умер, не очень давно.

      – А-а, понимаю. Погоди, а она знала о твоем приезде?

      – Конечно знала. Она сама пригласила меня. Она и посоветовала мне остановиться в Гаварни, но писала, что узнает, нельзя ли мне будет пожить несколько дней в монастыре.

      – Тогда, – блеснув глазами, сказала сестра Мари-Луиза, – тем более странно, что она никому не сообщила о тебе.

      – Сначала мне тоже так показалось, – сказала Дженнифер, – но раз она все время бредила и горела в лихорадке, то, видимо, просто была не в состоянии вспомнить…

      – Так-то оно так. Но ведь были моменты, когда она приходила в себя. Вот что странно…

      Дженнифер, присев на пятки, уставилась на сестру Луизу:

      – Значит, она все же приходила в себя?

      – Конечно. Ты же знаешь, как это бывает: периоды бреда у таких больных сменяются периодами прояснения. Понятное дело, лихорадка сильно ослабляет человека, но сознание вполне ясное. По-моему, у нее были такие периоды.

      – Но, – сказала Дженнифер, – донья Франциска дала мне понять, что Джиллиан, моя кузина, все время была в беспамятстве. И просто не могла вспомнить обо мне.

      Сестра Луиза как-то не по-монашески передернула плечами:

      – Ну уж не знаю, что тебе и сказать, девочка. Сама-то