Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы. Яцек Комуда

подняла она камень и втиснула в руку ребенку, – научи мерзавца уму-разуму.

      Девочка тут же использовала камень по назначению. Бросила точно. Вийон глянул на нее с упреком, скривил лицо в ухмылке и высунул язык.

      – А вот тебе, сводник! – заорала толстая бабища и бросила в поэта куском гнилой репы. – Вот тебе, рукосуй, лоходранец паршивый!

      – Да отъедитесь вы от меня, лахудрищи конские! – прошипел Вийон бабам в толпе. – Прочь пошли от столпа, обезьяны вы, лошицы с дырками! Из вас дамы, как из старой клячи жеребчик. Как на ваши паршивые морды гляну, то все у меня из брюха долой просится – глядишь, всем покажу, что ел сегодня!

      Бабенки оказались не столь уступчивы, как селяне, подмастерья да нищеброды. Камни да огрызки полетели еще гуще. Вийон прикрыл глаза, попытался нагнуть голову к вонючей доске колодок.

      «Все из-за Марион!» – подумал он зло. Если бы не она, он бы не оказался в колодках здесь, на площади Сен-Назер. Он приехал в город специально ради нее, проклятой потаскухи. Полдня искал ее, пока не принялся расспрашивать о ней старых шлюх под воротами Од. Те не хотели с ним говорить, поэтому дошло до ссоры и скандала, последний акт которого разыгрался в ратуше, а эпилог – здесь, на грязной, болотистой площади.

      Марион… Он уже почти не помнил запаха ее волос, черт лица. Прошло четыре года с тех пор, как он оставил ее и отправился в Париж. Теперь же, после четырех этих зим, он возвращался к ней бакалавром, поэтом и… изгнанником, без права возвращаться в столицу на десять лет, да и то ему еще повезло, что вырвался целым из рук парижского палача да избежал приготовленной уже виселицы.

      Если б не Марион, он ни за что бы не вернулся в упадочный Каркассон, город башен и стен, в старую крепость, провонявшую дерьмом и кровью, потом и грязью. Когда он осматривался вокруг, видел славную Девицу Лангедока, погребенную в паршивых отходах городских дурней, такую же мерзкую, как и столетние шлюхи из-под ворот Од. Площадь окружали старые, осыпающиеся каменные дома. Массивные дуги, контрфорсы и стрельчатые окна собора неподалеку были покрыты толстым слоем сажи и копоти. Чуть дальше виднелись башни над ближайшими стенами: Тюремная, Сен-Марти и Сен-Назер, между которыми свистел ветер. На голубом небе, густо усеянном тучами, кружили стаи ворон. Он отвел взгляд от неба. Не время было витать в облаках, поскольку был он не в небе, а в колодках, на площади, заваленной навозом и объедками. Неподалеку крысы сражались с воронами за падаль из канав, смердело кровью из лавок да магазинчиков, а ободранная толпа нищебродов, собравшись вокруг позорного столпа, источала мерзейший из возможных смрадов – вонь бедности, грязи и вырождения.

      Точно брошенная горсть грязи прервала его размышления. Он поднял голову. Двое подвыпивших головорезов из корчмы по соседству устроили соревнование по метанию в цель. Он опустил голову. В серой толпе простецов заметил маленького мальчика со светлыми золотистыми волосами. Ребенок всматривался в него широко раскрытыми глазами, совершенно как если бы