Наследство последнего императора. 2-я книга. Николай Волынский

что же, вам читала письмо герцогу прежде отправки? – едко усмехнулся Модестов.

      Старик бросил на него презрительный взгляд и отвернулся.

      – Так-так, – вздохнул Горшеневский. – Но всё-таки продолжайте.

      – Что продолжать – про кайзера?

      – И про кайзера тоже.

      – Про кайзера мне боле ничего не ведомо. Ещё что хотите?

      – Про ваш арест. И где на самом деле ваши хозяева?

      Чемодуров поразмыслил.

      – Здесь где-то они.

      – Да их след простыл давно, лакейская твоя морда! – возмутился Модестов и стукнул костылём об пол.

      – Алексей Автономыч, ещё раз прошу, – недовольно проговорил капитан. – Видите – он едва жив, забывает, о чём его спрашивают.

      – Не забуду! – возразил Чемодуров. – Я всё хорошо помню. Только пусть господин Дестов молчит.

      – Он помолчит, – пообещал Горшеневский.

      – Сильно я расхворался, как сюда приехали, – продолжил старик. – Совсем расслабленный стал. Работу работать не мог. Попросил у Государя отставку – домой поехать в Тамбовскую, доживать до смерти. Государь сначала огорчился, потом обнял меня, расцеловал, благословил и выдал рубль золотой со своим портретом за верную службу.

      – Ха-ха! – не выдержал Модестов. – Какова щедрость, а? За тридцать лет службы – рублёвик. Крез, поистине Крез! Ещё щедрее!..

      – Красные бесы у нас у всех деньги отобрали, – угрюмо возразил старик. – До рубля золотого не добрались. Государь в сапоге спрятал. Я вот давеча, когда ещё в остроге ипатьевском жил, у шельмеца Авдеева, главного тюремщика, спрашивал, выпустят меня из-под ареста иль нет. Два дня Авдеев думал, потом сказал, дескать, советская ихняя власть меня выпускает за старостию лет, и я могу идти. Только вышел за ворота, так они меня снова заарестовали и теперь пригнали сюда, в тюрьму, то есть.

      – Такие у них порядки! И обещания, – качнул головой капитан. – И так у них во всем. Нельзя им верить ни на грош.

      – У нас другие порядки? – хмыкнул Модестов.

      – А дальше что? – спросил Горшеневский, не отвечая Модестову.

      – Сначала вроде ничего было, – затуманился старик. – Два раза в день есть и пить давали. Отхожее ведро опять-таки же было – порядок. Прогулки опять же…

      – Вас сразу посадили в одиночку?

      – Да, только не в эту, в другую. На прогулках я многих видел.

      – Кого же?

      – Да вот… господин Татищев, его превосходительство… Илья Леонидович, генерал-адъютант, тут содержался… С ним Василий Александрович Долгоруков, гофмаршал. Потом привезли матроса Нагорного и повара Седнева. Их всех расстреляли. Так стража говорила. Не знаю…

      – И больше никого не видели?

      – Настеньку, – ответил Чемодуров.

      Горшеневский и Модестов терпеливо ждали. Наконец, Модестов спросил:

      – Кто же эта Настенька?

      – Настенька… – вздохнул старик, – Настенька – это Гендрикова. Графиня Гендрикова