Наследство последнего императора. 2-я книга. Николай Волынский

беззвучно открывал и закрывал рот, как лещ, выброшенный на берег реки. И как лещ на песке, бессмысленно таращил старческие слезящиеся глаза.

      – А разве… – проскрипел Волков, но голос не слушался.

      Откашлялся, отдышался и продолжил еле слышно:

      – Владимир Николаевич… Разве большевики верят в Бога? И крестятся?

      – Не верят и не крестятся, – мрачно произнес доктор.

      – Тогда как же его?.. – растерянно сказал Волков и указал взглядом на повешенного.

      – Всё нынче просто. Как раз плюнуть. Этого я знаю. Знал… Он, действительно, служил в Американской гостинице. Устроился туда за два года до того, как там разместилась чека. Когда вернулся с фронта без ноги, хозяин гостиницы взял его плотником. Из жалости. Взял, чтобы солдат не пропал, как пропадают почти все они, на фронте изувеченные, от нищеты, водки и тоски. Но одно связывало его с чекистами. У начальника чека фамилия Лукоянов, а у мужика Лукин.

      – И только за это казнили?

      – Знаю, что говорю. Я часто бывал в Американской… Весь персонал гостиницы чекисты разогнали, а Лукина оставили – тоже из жалости. Кем он ещё мог им служить? Только плотником.

      Волкова внезапно охватил холод, по-настоящему зимний, и он задрожал в крупном ознобе.

      – Так что же вы сейчас промолчали? – шёпотом воскликнул он. – Почему не объяснили, почему не спасли невинную душу?

      Деревенко искоса глянул на него и криво усмехнулся.

      – Чтобы висеть рядом с ним? Толпа хотела представления. И ни за что не отказалась бы от него.

      – Да… Идёмте отсюда.

      – Пойдёмте. Терентий Иванович! – позвал доктор.

      Чемодуров послушно закивал. Они стали осторожно выбираться из толпы.

      Когда подошли к краю площади, из переулка, которым легионеры привели несчастного Лукина, выскочила стайка мальчишек. Размахивая руками, они на бегу кричали пронзительно-радостными голосами:

      – Ещё ведут! Царского сатрапа ведут! Вешать сатрапа будут!..

      Вслед за мальчишками появились трое легионеров – двое солдат под командой сержанта, огромного толстяка. Штыками и прикладами они гнали впереди себя бледного до зелени приземистого широкого человека в мундире, на котором ярко сверкали форменные орлёные пуговицы.

      Земля ушла из под ног Волкова. Чешские легионеры вели Пинчукова, избитого в кровь.

      За ними мелким шагом следовал высокий худой субъект, в котором доктор Деревенко узнал видного деятеля партии социалистов-революционеров Мормонова. Эсер Мормонов подошёл к виселице и закричал звучно и резко, как на митинге:

      – Господа! Граждане! Товарищи! Вот он, подлый служитель прежней преступной власти, царский сатрап, тюремщик! Многие годы он терзал и мучил в тюрьме лучших людей нашего города, лучших людей России, революционеров, которые бестрепетно отдали свою жизнь и свободу ради нашей революции и будущего России! А этот презренный лакей рухнувшего гнилого