Гимназия Царима. Марьяна Сурикова

павильон центральной башни. Оба крыла, разделенные между собой, теперь соединили деревянные мостики. Юноши-гимназисты из своей башни подходили к стеклянным дверям класса танцев, а мы друг за дружкой шли со своей стороны. Два потока смешивались у входа в класс и втягивались в павильон уже вместе.

      – Тэа Эста, – окликнули позади, когда я оказалась на пороге, и стоило большого труда удержаться от страдальческой гримасы. – Тэа Эста, позвольте проводить вас.

      Под локоть подхватила юношеская рука, и меня повлекли вперед, к той стене огромного зала, у которой всегда выстраивались гимназистки.

      – Спасибо, теон[4] Венсан, но я бы сама дошла.

      – Мариона! – Жаркий шепот на ухо уведомил меня, что пожелание одиночной прогулки осталось неуслышанным. – Я сочинил для вас новые стихи.

      – Как это мило, – пробормотала в ответ, невольно ускоряя шаг, чтобы побыстрее дойти до места.

      – Только послушайте начало, – произнес вдохновленный поэт. – При виде вас все члены во мне встрепенулись…

      – Что, кхм, кхм, простите, у вас встрепенулось?

      – Душа наизнанку и истекает сердце любовью.

      Видимо, сильно истекает.

      – О сжалься, первопрелестная дива…

      Где он находит такие слова?

      – И приходи ко мне на свидание! – Полная драматизма пауза и вопрос на выдохе: – Ну как вам?

      – Это конец стихотворения? – поразилась я.

      – Я полагаю расширить его до поэмы. Вам понравилось?

      – Мне? Э-э-э, а как же рифмы, теон Венсан?

      – Рифмам свойственно опошлять высокую поэзию. Когда в строках поет душа, ни к чему созвучие окончаний. Так вы придете? – вновь перешел в наступление гимназист. – Вечером, к решетке сада.

      – Ой, мне нужно подумать, теон. Благодарю, – присела в коротком поклоне, обрадовавшись, что так вовремя оказалась возле стены. Парень изящно поклонился и направился к зеркальной стене напротив.

      Сперва вступил клавесин, к нему присоединились струнные и флейта. На полупальцах, изящно ступая, мы маленькими шажками двинулись к целому строю семенивших навстречу кавалеров. У некоторых получалось шагать ужасно забавно, я даже подозревала, что они делают так нарочно, желая рассмешить партнерш, сохранявших строгое выражение лица.

      Наши учителя сурово следили за порядком, смех или нарушение манеры исполнения со строго выдержанными позами, слишком угловатый рисунок вместо закругленных линий карались пыткой заучивать эти движения до полного упадка сил. Однако несмотря на усилия преподавателей, учивших невежественных гимназистов, что такое настоящее изящество и мастерство исполнения, по вечерам почти половина класса со скорбными лицами повторяла те же самые движения до сотни раз. Правда, в законное свободное время никто и не думал приглашать для нас учеников из мужского крыла, и мы оттачивали танцевальные па друг с другом.

      Первым моим партнером стал Берт Венсан, ловко занявший место прямо напротив. К счастью, юноша отличался врожденной грацией. Танцевать с ним было

4

Теон – ученик, гимназист; вежливое обращение к учащемуся высшего учебного заведения.